Гладиатор
Шрифт:
– Я жду соперника, – бросил Тоби и повернул к выходу.
Гарик, как ни в чём не бывало, оправил жилетку и пододвинул журнал на прежнее место перед Кру с дежурной заискивающей улыбкой.
– Вот это выдержка у тебя! – косясь на Тобину спину, прошептал ссутулившийся Сюифи.
– Я называю это стрессоустойчивость, – сказал Кру, проводив агрессивного бойца взглядом. И махнув, пошел в коридор в сторону холла.
Гарик усмехнулся и пожал плечами, мол а как иначе.
– Пойду глотну горячего шоколада, пока все спокойно, – буднично сообщил он, достав из ящика на замке свою безупречно
– Это ж как надо дорожить кружкой, чтобы запирать ее в сейф? Бриллианты в ней прячешь?
Администратор лишь загадочно улыбнулся, намекая, что секрет драгоценной кружки раскрывать не собирается. А потом в шутку поинтересовался:
– Никто, кстати, не хочет с Тоби-то подраться? Не боец – мечта!
– Мы бы с радостью, – ответил я. – “Но помирать нам рановато,
Есть у нас ещё дома дела!”
В моем видении концепции всадников, Тоби был голод. Вечно жадный до битв и до крови. Вечно голодный, без ее солоноватого вкуса на губах… И сожравший с потрохами жизнь уже десятка бойцов. Но Тоби был нужен машине шоу. Его жестокость и кровожадность приносили огромные кассовые сборы.
Место Чумы для меня делили двое чумовых докторов. Мастеров, что могли вытащить с того света практически кого угодно. Образ Чумы в призме шоу выходил и близко не типичный, но мне он нравился.
Единственное, четвертого всадника в моей системе мира я никак не мог опознать. На роль Смерти больше или меньше подходили все бойцы, но никто из них не был особенным. Можно было бы натянуть образ на Тоби, но тот уже был Голодом, и Голодом он был больше. И он не был особенным. Он мог взять лишь количеством, а это не критерий для истинной смерти.
В этот вечер на висящую заявку Тоби никто не откликнулся. Все предпочли скучные и негеройские “дела дома”.
Моим “домом”, к слову, была очередная съёмная квартира. Далеко не первая. И, как сегодня выяснилось, не последняя. Когда я вернулся, позвонил в звонок, мне вышвырнули сумку с моими вещами и торопливо захлопнули дверь.
– Э-э! Какого чёрта!? – закричал я, опустив пойманную на лету сумку на пол и бросаясь к закрывающейся двери. Не успел. – Я же погасил долг за ноябрь-декабрь-январь!
– Тебе сто раз говорили, что ты платишь вперёд, причём сразу за полгода! А ты даже за февраль ещё не заплатил!
– Без проблем, заплачу!..
– Уже не надо! Хозяин сказал, что больше тебя здесь держать не будет! Ты не платишь, раз! С тобой постоянно какие-то проблемы, это два! Ты вечно куда-то пропадаешь и являешься в чёрт знает каком состоянии – это три!
Я отпустил ручку непреклонной двери и бессильно зарычал.
– Хоть учебники мои выкиньте! – крикнул я отчаянно.
Дверь открылась и мне кинули пакет с книжками и тетрадями.
– Спасибо, что не с балкона! – огрызнулся я и, сев прямо на подъездный пол, принялся проверять свои вещи. Особо ценного у меня не было в принципе, документы и деньги я носил с собой, тщательно пряча. В целом, все мои скромные пожитки были на месте. – Ничего, я ещё завтра с хозяином переговорю,
– Говори-говори! – отозвалась запертая дверь.
Перекосившись, я спустился на пролет и выглянул в окно. Вспомнил холод. Хреново.
Мне бы очень хотелось решить проблему наиболее удобным, “гладиаторским” способом, но что-то мне подсказывало, что ни к чему хорошему это не приведёт, и, если я вышибу дверь, побью и выгоню своих соседей, выселять меня придут уже с полицией…
Ладно, решу вопрос через хозяина. Я попытался пару раз до него дозвониться, но было уже поздно, он не брал трубку. Я понял, что разобраться смогу только завтра.
Я хотел было попроситься на ночлег к консьержке, но у неё я тоже был не на хорошем счету со своими “поздними появлениями в непонятном состоянии”. Она даже со злорадным триумфом смотрела, как я ухожу в холодную темноту ночи.
Противная баба. Если б не она, я бы хотя бы в подъезде мог заночевать…
Я ошибся. На улице был не холод. Там был лютый холодина! На каком-то информационном стенде я увидел, что температура воздуха -23. Моя одежда, состоявшая из простых, неутепленных джинсов, толстовки, кожаной куртки и осенних ботинок, была на такой мороз категорически не рассчитана.
Я посильнее натянул на голову капюшон толстовки. Так или иначе, эту ночь мне придется переживать на улице…
До закрытия я просидел в углу в какой-то кафешке. Потом потаскался по скверику, где за пару часов замерз до полусмерти. Руки в перчатках окоченели до боли, из носа текло так, что растворяло кожу, волосы, торчащие из-под капюшона, покрыл иней.
Я отправился отогреваться в первый попавшийся круглосуточной гипермаркет. Гулял по нему часа два, потом ко мне подошли охранники. Я сказал, что не могу найти кофе. На меня посмотрели, как на идиота, и показали, где. Я взял пачку первого попавшегося растворимого и поспешил уйти. Меня, на всякий случай, даже досмотрели, не украл ли я тут чего, но ничего компрометирующего не обнаружили.
Ещё полчаса я потаскался по улице и пару часов до открытия метро посидел, нахохлившись, в каком-то подъезде, куда шмыгнул за поздним гулякой. Долго сидеть тут не вариант. Желательно уйти до того, как народ пойдет на работу, а то потом доказывай полиции, что ты не верблюд…
Зато мало когда родной универ был для меня столь желаем. Еле как дотащившись с вещами до метро, я прокатился разок туда-обратно, прежде чем выйти на нужной станции. Там, не найдя в себе сил снова ходить по морозу, потратился на автобус и проехал 2 остановки до института. Беззвучно застонал, услышав по радио прогноз погоды: сегодняшней ночью ожидается уже -27.
После первой же пары я начал звонить хозяину квартиры. Оказалось, он действительно сам меня выгнал. Потому что “от меня было слишком много проблем” с несвоевременной оплатой, моей “непонятной деятельностью” и “неудовлетворительным поведением”, под которым понимались мои поздние возвращения в “чёрт знает каком состоянии”.
Ясно было, что дело дрянь. И сейчас, сходу, я никак не мог найти хоть какое-нибудь решение. Я досидел все пары и даже пожалел, что сегодня их не пять, как в четверг, а только три.