Гладиаторы
Шрифт:
Гладиаторы смотрели на них с сомнением.
— Учтите, для вас у нас нет оружия, — предупредил Каст.
Слуги еще посовещались.
— Они говорят, что сами раздобудут оружие, — сказал парламентер. — Еще они говорят, что вожаком должен стать вот этот. — И он указал на Спартака.
Спартак спокойно выдержал его взгляд, потом с усмешкой бросил Криксу:
— Ты среди нас самый толстый.
Взгляд Крикса остался скорбным, но остальные гладиаторы повеселели. Галлы хотели видеть вожаком Крикса, остальные предпочитали
Тишина воцарилась вновь. Гладиаторы расхаживали по двору в смущении оттого, что выбрали себе главных. Слуги принесли из амбара дубинки и топоры. Вооружившись, они вытянулись в цепочку вдоль стены. Гладиаторы молча ждали продолжения. Человек в шкурах отошел в угол двора, к солдатам.
— Как нам быть с вами? — обратился он к ним.
— Возьмите и нас с собой! — взмолился пастух с лошадиными зубами. — Я знаю леса Лукании.
— У нас нет для них оружия, — напомнил Крикс. — И потом, они староваты.
— Откуда ты знаешь, что мы тоже хотим идти с ними? — обратился к пастуху другой солдат. — Вас всех поймают и повесят, попомните мои слова.
Солдаты, пребывая в сомнении, долго переговаривались. Наконец, вперед выступили несколько из них, в том числе пастух.
— Тебя мы принимаем, — сказал Спартак пастуху. Тот от радости подпрыгнул и ринулся к гладиаторам. Гладиаторы посторонились.
— Опомнись! — угрожающе сказал ему Крикс.
Пастух виновато вобрал голову в плечи и перешел к слугам. Кто-то из слуг сунул ему в руки дубинку. Пастух оскалил лошадиные зубы и помахал дубинкой в воздухе.
Человек в шкурах стал спрашивать у других солдат, пожелавших примкнуть к гладиаторам, сколько им лет и чем они занимались до воинской службы. Судьбу каждого гладиаторы решали голосованием. За некоторых голосовали единогласно, по поводу других голоса разделились. В конце концов приняты были только те, кто помоложе; присоединившись к слугам, они тоже получили кто дубинку, кто меч, кто трезубец. Отвергнутые вернулись к своим и снова уселись на булыжники.
Солнце уже было готово высунуться из-за горизонта и окрашивало небеса в цвет крови. Слюдяные окна трактира поблескивали. Крикс и гладиатор в шкурах слушали несвязные речи своих людей. Наконец, Крикс сказал Спартаку, презрительно пофыркивая:
— Если бы мы с тобой ушли сейчас вдвоем, нас никогда бы не поймали. Отправились бы в Александрию. Женщин в Александрии хоть отбавляй.
Человек в шкурах внимательно его слушал.
— Верно, скрыться вдвоем куда легче, — подтвердил он. — Но в порту Путеолы есть разные люди.
— Если у тебя водятся денежки, на борт корабля тебя пустят без лишних вопросов, — сказал Крикс.
— Нет, — сказал Спартак. Крикс молча ждал продолжения. — Сейчас так нельзя, — прозвучало из-под шкур. — Возможно, позже…
— Ну да, позже, — пробурчал Крикс. — Когда нас повесят.
Гладиатор в шкурах размышлял, глядя на остальных,
— Сейчас нельзя, — повторил он. — Может быть, ты хочешь уйти сам, один? — спросил он после паузы, пристально глядя на Крикса.
Тот ничего не ответил. Отойдя от Спартака, он остановился у стены. Гладиаторы шумно спорили, решая, как быть дальше. Всеми владело радостное возбуждение. Неожиданно человек в шкурах запрыгнул на стол и высоко поднял руки, словно собрался обламывать ветки на деревьях.
— Уходим! — крикнул он изо всех сил. — В Луканию! — Его веснушчатое лицо расплылось в улыбке.
Гладиаторы дружно издали одобрительный крик и стали собираться в путь. Слуги и те из солдат, которым разрешили примкнуть к гладиаторам, по-прежнему подпирали стену.
— А вы? — обратился к ним Спартак.
— Мы же сказали, что идем с вами, — важно ответствовал парламентер с бычьей шеей.
Остальные солдаты наблюдали за суетой сидя; некоторые спали. Гладиаторы отобрали у них деньги, кинжалы, ножи. Один из солдат попытался воспротивиться этому и был убит. Другие не оказали сопротивления. Все это были люди в летах, знавшие, что их в лучшем случае уволят, в худшем — отправят в рудники.
Во дворе появились женщины, прежде наблюдавшие за событиями из окон. Худенькая брюнетка остановилась перед Спартаком, спрыгнувшим со стола. Здоровяки-слуги взирали на него с изумлением: только что он был погружен в задумчивость, а теперь проявлял юношескую прыть. Впрочем, его горячность пришлась им по душе.
— Что теперь? — спросила черноволосая, глядя на него.
— Мы уходим в Луканию, — ответил он.
— В лесу будет весело, — сказала она.
— Еще как весело! — улыбнулся он. — Ведь всех нас повесят.
Подойдя к старому Никосу, Спартак спросил:
— Ты пойдешь с нами?
— Нет, — ответил Никос. Он сидел, привалившись к стене, и выглядел совсем дряхлым.
— Тогда прощай, отец, — сказал гладиатор в шкурах.
— Прощай.
Гладиаторы вывалились толпой из ворот. За ними шли слуги и солдаты. Замыкали шествие три женщины.
Теперь их набралось более сотни.
Наступило утро.
II. Разбойники
Они собирались двинуться в Луканию, но, оказавшись в суровой горной стране, где было меньше полей и беднее добыча, повернули назад. Ибо Кампания, воспетая, благословенная земля, не выпустит из своих объятий никого, даже самого отпетого грабителя. В черной почве этой причудливой страны урожай созревает трижды в год, а розы здесь зацветают еще до того, как наступает время сеять. Пьянящий ветер ее садов проникает в кровь, а на горе Везувий растут, как известно, травы, отвар из которых превращает девственниц в буйных вакханок. По весне кобылы взбираются на скалы, поворачиваются задами к морю и зачинают от одного горячего ветра.