Глас Времени
Шрифт:
– Прибыл в гости к одному научному сотруднику.
– Как зовут научного сотрудника?
Лабберт берет из головы первое имя и отвечает.
– Хорошо, мы выясним.
Гестаповец возвращает документы и переключается на Иосифа. Изучает его с ног до головы.
– Что за странные брюки? – озадаченно указывает гестаповец на темно-синие джинсы. – Кто изготавливает подобное? А эта светлая рубашка в розовую клетку? Впервые вижу такой пошив.
Иосиф одет по-летнему стильно. Однако такой вид не может не насторожить людей первой половины прошлого века.
– Я турист! – подавляя волнение, отвечает Иосиф.
– Предъявите документы.
– Они
– В таком случае, где ваш автомобиль?
Второй гестаповец пятится назад и ошеломленно кричит:
– Эй, посмотри-ка туда! Что это за чертовщина? – дуло автомата указывает на припаркованную возле черного входа «Ауди».
Обершарфюрер отступает. Глаза заметно округляются. Он снимает фуражку и мелкой поступью крадется к странному автомобилю.
– Полиция?.. – читает он. – Что еще за полиция? Что за номера? – разглядывает флажок Евросоюза с литерой «D». – Флаг чьей страны изображен на номере этого странного автомобиля?
– Флаг Европейского Союза! – гордо и с вызовом отвечает Иосиф.
Суровый взгляд в ответ.
– Довольно! Ганс, арестовывай. Разговор продолжится в кабинете.
– С ними должен быть еще один! – щуря глаз, замечает Ганс.
– Сначала усади этих, потом разыщем третьего. И пусть пришлют грузовик, нужно отбуксировать эту штуковину.
Ганс обходит «подозреваемых» сзади. Иосиф, игнорируя конвой, идет к главному, тот подозрительно таращится.
– Не ясно сказано? В машину, живо!
Но Иосиф будто не слышит. По пересохшему рту собирает остатки слюны и смачно плюет в лицо обершарфюрера. В воздухе возникает страшный накал. Ганс снимает автомат с предохранителя – если бы не шеф, потенциально попадающий под линию огня, он бы выстрелил Иосифу в спину. Обершарфюреру нанесен непоправимый удар по чести, теперь он должен собственноручно наказать виновника или навсегда утратить достоинство среди подчиненных.
– Всегда мечтал плюнуть в рожу нацисткой свинье! – хохочет Иосиф.
Покрасневший гестаповец расстегивает кобуру. Но в следующий миг от удара ногой двери госпиталя распахиваются, и оттуда бойким шагом выходит полицейский в зеленой форме. У него на руках только что умер напарник. Увидав происходящее из коридорного окна, он поспешил на помощь. В вытянутой руке полицейский держит компактный «Вальтер P99». Первая пуля достается автоматчику – тот бесшумно падает. От второй пули падает обершарфюрер. Полицейский расстреливает гестаповцев прямо на ходу, даже не останавливаясь, чтобы прицелиться. Следующие три пули пробивают обшивку гестаповского автомобиля и уничтожают водителя.
– Помогите вынести тело моего друга! – приказывает полицейский остолбеневшим Иосифу и Лабберту. – Его не спасли. Мы уезжаем!
«Ауди» прорывается через город. Власти, жандармерия и спецслужбы уже оповещены о случившемся. Повсюду шныряют грузовики с вооруженными людьми. Задействован небольшой отряд эсэсовцев.
Автомобиль из будущего мчится мимо деревенских домиков. Полицейский время от времени включает «люстру» и сирену, чтобы отпугивать собравшихся на дорогах людей.
– Вы лишили жизни троих гестаповцев, – вещает Лабберт с заднего сидения. – Советую использовать все свои служебные навыки, в противном случае мы рискуем быть повешенными.
– Мне знакомы их методы, – отвечает полицейский. – Из больничного календаря я узнал, что сегодня 10 сентября 1939, а значит,
– Я счастлив находиться в кругу знатоков истории, – острит Лабберт. – Но то, что для вас прошлое, для меня все же – моё настоящее. И хочу сразу внести некую ясность: все не так плохо, как вам может казаться. Жить можно даже при диктатуре. Вся суть подачи исторических материалов – учебников, художественных произведений, серьезных научных работ – в концентрации в них событий. Так у нас преподносятся исторические события вроде Мировой войны 1914 и ранее: берется одна или несколько тем и широко освещается, при этом почти всегда забывается обо всем остальном. Например, если в перечисленных источниках повествуют о начале боевых действий, уничтожении народа, захвате территорий, то начисто забывают, что в это время где-то совсем близко существовала и обычная жизнь. Люди точно так же ходили на службу, пекли хлеб, нянчили детей. Ведь человек должен жить, несмотря ни на что. Среди всего этого, поверьте, встречается и дружба, и любовь, и счастье. Сейчас куда хуже живется в СССР. Вот где у человека нет прав! Если в Германии ты еще можешь косо взглянуть в сторону власти и не попасть за решетку, то уж там тебя в лучшем случае ждет долгая ссылка, а в худшем – расстрел.
Полицейский долго молчит, затем как-то осторожно произносит:
– Значит… сейчас, где-то совсем рядом, на относительном удалении, существуют они? – спрашивает он.
– Кто «они»?
– Диктаторы двадцатого века.
– А вместе с ними – многомиллионные армии! – восклицает Лабберт. – А еще – тайные службы, осведомители, переполненные тюрьмы, камеры пыток и прочая атрибутика диктаторского режима. Уж поверьте, все это есть.
Путь преграждает грузовик с деревянными бортами. Из него смотрят полтора десятка винтовок.
– Пригнуться как можно ниже! – приказывает полицейский. Он включает заднюю передачу и осуществляет красивый разворот. Из грузовика стреляют. Несколько пуль проходят сквозь металл и чудом не достигают пассажиров и важных узлов функционирования автомобиля.
«Ауди» без труда уходит в отрыв от техники тридцатых.
– Нужно вернуться за «Мерседесом», – из-за спинки сидения предлагает Лабберт.
– Зачем? – не понимает полицейский.
– Представьте, что было бы, если бы в вашем времени нашли звездолет будущего, припаркованный на лесной поляне! В том автомобиле применяются такие технологии, узнав которые нацисты продвинутся далеко вперед. Я хоть и немец, но не особо поддерживаю это движение. А после того, что я узнал из источников в вашем времени, нацизм кажется мне чудовищным проявлением социально-политического устройства. Я знал, что в стране есть лагеря, где содержат коммунистов, евреев и прочих неугодных, но не знал, что их жгут в печах! Для чего это?
– Жгут затем, что надо! – изрекает полицейский. – Это дело руководства. А если народ позволяет руководству занимать свое место, значит, народ где-то в глубине своей мелкой души приветствует происходящее. И не вздумайте мне возражать!
«Ауди» подкрадывается к лесной опушке, откуда хорошо просматривается местность. Полицейский глушит мотор.
– Выходите. В текущих обстоятельствах необходимо применить снаряжение. В багажнике имеется оружие и средства защиты.