Главная роль 7

Смолин Павел

— Сопляк, — приложил меня Франц Иосиф.

— Зря, — оценил мое решение Оскар.

Выбравшись в коридор, я вздохнул — необучаемые кретины в своем репертуаре, снова собираются плясать под английскую дудку, отрабатывать английское бабло, создавая взамен долгосрочные проблемы с укрепившимися в своей фанатичной вере коммунистами и — в перспективе менее отдаленной — передраться за нищий остров. «Зоны влияния», ишь ты — просто будут выкачивать остатки ресурсов. Впрочем, «передраться» придется все равно, и «нищий остров» здесь всего лишь один приз из огромной кучи.

Вернусь домой — накручу

«Избе» хвосты, пусть все силы бросают на разбежавшихся по миру англичан: мне нужно знать, простой ли местью они руководствуются в своих инвестициях (что очень маловероятно) или соорудили очередную многоходовочку, целью которой станет возрождение Британской Империи?

Ну а пока пойду приглашу любимую супругу на прогулку по Берлину — в такой погожий день сидеть в четырех стенах просто грешно!

* * *

Странные чувства у меня вызывает здание Рейхстага. Совсем новое — в начале декабря Вилли торжественно его откроет. Я привык видеть его в двух других ипостасях. Первый — разрушен и украшен оставленными руками моих предков надписями, напоминающими о том, как делать не надо. Второй — отремонтированный, но немного надписей осталось и там. На ипостась третью я смотреть не стал — немцы вдруг решили, что «напоминания» им не нужны. Что ж, та реальность уже никогда не случится, а нынешним немцам напоминать ничего не придется — для них слепое следование воле охреневшего от воинственности кайзера и его еще более воинственных соратников станет первым и последним таким мероприятием.

— А потом Коля спросил — а почему у Юрки-лакея лицо красное, а у жены его, Маринки — бледное? — щебетала сидящая за рулем машины Марго.

— А ты что? — с улыбкой спросил я.

— А я — что Юрка так «дедушку Франца» изображает, — хихикнула любимая. — А потом Юрке сказала, что его любовь приложиться к бутылке в четыре часа дня даже ребенку заметна. Побледнел не хуже Маринки.

Все мы люди, и даже насквозь вышколенным и старательным дворцовым слугам не чужды маленькие слабости. Но непорядок — на рабочем месте пить нельзя, и теперь Юрка на испытательном сроке.

Маргарита привезла нас к парку. Аккуратно объехав стоящий на парковке гужевой и высокотехнологичный транспорт, она остановила машину и заглушила двигатель:

— «Инкогнито» — моя любимая форма прогулок, — с предвкушением заявила Марго и сделала знак рукой.

Сопровождение разглядело его через стекло, и к нам подошли две дамы с предназначенным для «инкогнито» инвентарем. Здесь мне, дабы не смущать любимую, нужно пересесть в другую машину — там меня переоденут мужики.

— Дамы, — любезно улыбнулся я фрейлинам Марго, которые придавали машине защитных функций, закрывая окна картонками — чтобы никто, не дай Бог, не полюбовался Августейшими прелестями.

Правильно — они только для меня!

— Ваше Величество, — не отрываясь от дела — такой у нас при Дворе принцип, дела имеют первостепенное значение — ответили они.

Костюм бюргера из «среднего класса» ничем не отличается от своих коллег из других стран — персонального, но недорогого пошива «тройка», хлопковая рубашка и шляпа-«котелок». Лицо мое спряталось под накладной бородой, в нос интегрировались «трубочки», изменившие его

форму. На лоб — немного накладных морщин. Все это изменило меня до полной неузнаваемости.

Выбравшись на свет божий, я с удовлетворением посмотрел на успевшую сформировать охранный контур казаков Конвоя, переодетых в штатское. «Коробочкой» вокруг нас ходить не надо, достаточно держаться в паре десятков метров спереди, сзади, присматривать за нами с боковых дорожек и — в случае контакта с местными — брать последних на прицел и готовиться реагировать прописанным в Уставе способом.

Милую, как водится, пришлось подождать. По совершенно объективным причинам — наряд у дам устроен гораздо сложнее, равно как и грим. Время коротал у деревянного щита, за стеклом которого немцы расположили газеты. У нас такое тоже есть — пропаганда должна работать на все сто!

«Папа Римский идет в атаку!» — привлек мое внимание многообещающий заголовок.

«Его Святейшество Пий X обратился ко всем добрым католикам с воззванием: 'Словом и делом поддержите возвращение Великобритании в лоно Церкви! Внесите свой вклад в дело освобождения несчастных из-под коммунистического и англиканского ига!».

Англиканской Церкви к этому времени в целом и не осталось — религия же «опиум для народа» со всеми вытекающими, а беглых носителей идей суверенной Британской церкви нигде не ждали и не хотели, даже в насквозь толерантной к любой фигне Америке. Немножко иерархов осело на Шри-Ланке, но их хозяева на них сильно обижены: плохо «быдло» окормляли, раз оно взбунтовалось.

Папу Пия понять легко — католическая церковь не вчера начала зубы точить на Англию, англиканцы же в ее глазах чистые еретики. Будь на дворе времена пикового могущества Ватикана, не избежать бы англичанам карательного крестового похода с такими выкрутасами, но увы — принцип «Чья власть, того и церковь» накрепко утвердился давным-давно. А сейчас Ватикан просто воспользовался чисто материальными интересами больших игроков, благословив их на оккупацию таких неприятных для себя земель и укрепления влияния.

«Новые подробности таинственной „гибели“ королевы Великобритании!» — гласил другой заголовок.

«По сведениям заслуживающего доверия источника, Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадская благополучно пересекла Атлантику и ныне находится в Нью-Йорке, окруженная преданными сторонниками Британской короны. Мы полагаем, что в скором времени они попытаются разыграть этот козырь, оспорив право малышки-Елизаветы на престол. В свете подготовки Европы к освобождению Британии из-под пяты коммунистов, можно смело ожидать обострения политической борьбы за Великобританское наследие».

Скандалы, интриги, расследования!

— Господин, купите газету! — решил подсуетиться ошивающийся неподалеку мальчик-газетчик. — Такого интересного номера давно не было! Европа стоит на пороге больших перемен! Английская королева подстраивает свою смерть, русский Царь снова побеждает демонов, добрые католики внимают грозным словам Папы Римского, коммунисты…

Какой молодец, старается.

— Давай, — с улыбкой махнул я рукой.

— Всего два пфеннинга, господин! — подбежав поближе, мальчик достал из толстой сумки газету.