Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948
Шрифт:
Это стало поводом для политического противодействия части фермерских кругов, которые требовали введения протекционистских пошлин в отношении дешевого иностранного зерна. Это стало началом соперничества в экспортной торговле между Германией и конкурирующими иностранными промышленными державами за обладание мировыми рынками.
Генерал фон Каприви, сменивший Бисмарка на посту канцлера, резюмировал положение Германии в следующем впечатляющем заявлении: «Нам нужно экспортировать либо людей, либо товары». Всю Центральную Европу от мыса Нордкап до залива Таранто постигло то же бедствие: не хватало земли для прокормления увеличившегося населения. Даже непомерно высокие пошлины оказались бессильными изменить сложившиеся условия. Эмиграция или экспорт — этот вопрос приобрел решающее значение. Германия выбрала второй
То, что эта борьба не всегда велась Германией верным политическим оружием, было доведено до нашего сознания последствиями двух мировых войн.
Когда я еще посещал институт Шмоллера, другой авторитет — профессор Ганс Дельбрюк, редактор «Прусского ежегодника», — попросил меня писать для его издания. В течение десяти лет я посылал в этот солидный ежемесячник рецензии на книги и статьи. Вслед за Шмоллером Ганс Дельбрюк стал моим бесценным учителем, ему я обязан также отдать долг признательности за ценный опыт в период моего становления. Дельбрюк был не социалистическим доктринером, но политиком, живо заинтересованным в политическом развитии Германии. Он считал себя представителем одной из либерально-консервативных группировок, хотя придерживался по многим вопросам совершенно независимых, непартийных взглядов.
Работа в «Ежегодниках» дала мне возможность определить свою позицию по текущим вопросам торговой политики. В своей первой статье (февраль 1901 года) я уже сформулировал две идеи в отношении споров вокруг «хлебного рэкета» и «протекционистских пошлин». Первая идея заключалась в том, что потребитель смирится с высокими пошлинами на зерно, на чем настаивают фермеры, и может позволить себе это только при условии, что эти пошлины будут уравновешены гарантиями расширения экспорта и постепенного, ожидаемого повышения заработной платы. Суть второй идеи состояла в том, что даже более значительный, чем действующий, тарифный уровень повлечет за собой ответное закрепление тарифов на продолжительный период, которое сделает возможной устойчивую стабилизацию условий существования различных экономических кругов. «Существенный вопрос заключается в том, — утверждал я, — что мы сможем заключать новые соглашения, несмотря на высокую пошлину на зерно и независимо от того, поднимет ли пошлина цену на хлеб и до какой степени. Если мы заключим новые торговые соглашения независимо от пошлины, то сможем уверенно полагать, что будем ожидать дальнейшего периода экономического процветания, который также даст нам возможность есть хлеб за высокую цену».
Статьи, которые я публиковал в эти годы, не оставляют сомнений в моей приверженности фундаментальной концепции экономической политики — концепции, которой я следовал всю свою жизнь.
Развитие высокой и чрезвычайно эффективно организованной производительности казалось мне тогда, как и теперь, лучшим — и в самом деле единственным — средством улучшения благосостояния масс. Для достижения этого необходимо, чтобы экономика была свободна от политических передряг. Внешнее принуждение в вопросах торговой политики и понижения курса валюты столь же губительно, сколь внутренние забастовки и локауты. Война и классовая ненависть всегда казались мне бедствиями для экономической жизни.
Улучшение условий существования масс всегда было для меня приоритетом. Я доказывал это в статье, посланной в «Прусский ежегодник» в декабре того же года. В этой статье я горячо поддержал принцип внешней торговли, поощрявший перерабатывающие отрасли промышленности и производство готовых изделий, так как это дает больше работы немецкому интеллекту и трудовым рукам, чем производство сырья и полуфабрикатов. Например, экспортируемый за рубеж чугун менее желателен, чем экспорт качественных текстильных изделий той же стоимости. В первом случае большая часть обработки уходит в дивиденды, во втором — на зарплату. Тяжелая промышленность олицетворяет капитал, легкая — труд.
К той же категории принадлежит статья, опубликованная в октябре 1902 года, в которой я впервые выдвинул идею промышленных трестов в противовес обычным картелям. Картель является набором промышленных концернов, производящих одинаковые
«Картель — наркотик, трест — эликсир», — категорически провозглашал я.
Важно то, что экономическая проблема сегодняшней Германии точно такая же, какой она была, когда я характеризовал ее на ранних стадиях более пятидесяти лет назад. Я писал: «Вопрос торговой политики, который надлежит решить, коренится в проблеме демографической политики. Нам нужно обеспечить работой миллионы немецких рабочих, которые живут на немецкой земле и непрерывно рождаются из чрева матери-родины. Сегодня эти массы людей больше нельзя содержать выращиванием зерна или производством полуфабрикатов. Единственный способ обеспечить их работой заключается в вовлечении их в мелкие предприятия интенсивного сельскохозяйственного производства, с одной стороны, и в перерабатывающие отрасли промышленности — с другой. В нашем распоряжении лишь один безграничный ресурс: интеллектуальный и ручной труд людей. Следует стремиться развивать этот ресурс таким образом, чтобы опередить другие страны, которые не способны конкурировать с нами ни в чем, кроме дешевого сырья».
В октябре 1908 года моя статья начиналась так: «Проведение экономической политики зиждется на двух фундаментальных требованиях: на производительности возможно более высокого уровня и на справедливом распределении продуктов производства». Статья была посвящена выставке, демонстрировавшей достижения электротехники. В данном случае я не обращался к официальной статистике, но был вынужден полагаться лишь на частную информацию, поскольку еще не существовало такой вещи, как официальная статистика по электротехнике. В статье я указывал на колоссальное расточительство концернов по производству электроэнергии, где бесчисленные мелкие, местные электрические мастерские играли решающую роль. Я смог доказать, что цены не только на свет, но также на электроэнергию, колебавшиеся между 60 и 70 пфеннигами за киловатт, и, кроме того, содержание мелких коммунальных станций, были чрезвычайно высоки. И не только из-за ограниченной мощности станций, но также из-за того, что они являлись благодатным источником налогообложения для коммунальных властей. В противовес я выступал за концентрацию производства электричества в больших генераторных станциях с целью удешевления потребления, за государственный контроль экономической политики в области энергоснабжения и сопутствующий общественный контроль частных предприятий. Меня порадовало, что дальнейшее развитие производства электроэнергии проходило в соответствии с вышеприведенными установками.
В 1901 году я перенес свою деятельность из центра во вновь учрежденную более крупную Ассоциацию торговых договоров (Handelsvertragsverein). В ее административное правление входили директора большинства основных банков. Они представляли в основном экспортные торговые и судоходные компании, с которыми я поддерживал личные контакты. Это были торговые магнаты из ганзейских городов, такие как Айхелис из Бремена, председатель компании Norddeutscher Lloyd, и Адольф Верман из Гамбурга, один из пионеров освоения германских колоний. Я контактировал практически со всеми торговыми палатами и экономическими ассоциациями и еще ближе с экономическими печатными органами. Так как я сам нес ответственность за выпуск «Бюллетеня» ассоциации, то вступил в Союз берлинской прессы и оставался его членом до его роспуска при Гитлере.
Ассоциацию возглавлял Георг фон Сименс, основатель и первый директор Немецкого банка, с которым мы вместе работали по нескольку часов в день до его смерти в 1901 году.
Разъяснение и представление в прессе своих идей доставляло мне большое удовольствие. Менее приятным был, однако, тот факт, что пропагандистская работа ассоциации осуществлялась на менее рациональных основаниях и что борьба за торговые договоры велась, по необходимости, на массовых митингах при помощи политических лозунгов.