Главный приз
Шрифт:
— Потом, дорогая. Мне хотелось бы немного посидеть на свежем воздухе.
Она всмотрелась в его лицо, и ей показалось, что сегодня он выглядел более уставшим, чем обычно.
— Как прошел день? Тебя совсем замучили эти занятия, — сказала она.
— Не скрою, я чувствую себя выжатым лимоном, — проворчал он. — А где Джефри?
— Пошел прогуляться.
— Похоже, вы поссорились.
Мелани не знала, как лучше ответить.
— Мы разговаривали и незаметно разгорячились. Полагаю, Джефри не задержится у нас надолго.
— Вот, значит,
При этих словах глаза Мелани наполнились слезами. Ей пришлось резко смахнуть их. Она не позволяла себе плакать долгие годы, а теперь, похоже, решила наверстать упущенное.
— Я боюсь, папа. Боюсь, что если снова впущу Джефри в свою жизнь, то опять жестоко пострадаю.
Отец вздохнул.
— Понимаю, Лисенок. Страх — ужасная вещь.
Она повернулась к нему, удивленная таким ответом.
— Что ты можешь знать о страхе? Ты — самый отважный человек, которого я когда-либо знала!
— Наверное, ты права. Но и мне не удалось избежать этого чувства перед выбором своей судьбы, — ответил он.
— Когда это произошло?
— Когда я женился на твоей маме, а у нее уже была ты.
— Странно, папа, но ты никогда не рассказывал мне об этом.
— Не обо всем хочется рассказывать, Лисенок, — вздохнул старик. — Видишь ли, за два года до этого умер мой единственный сын, и сердце у меня до краев было наполнено горем. Вот я и боялся, что впущу в свою жизнь твою маму и тебя, а потом потеряю вас, как и своего сына. Я опасался того, что сам приношу несчастье другим. И страшно переживал, как бы из-за меня не случилось беды с ней или с тобой. Во второй раз я бы уже не пережил потери… А еще я опасался, что вернется один человек и отнимет вас у меня.
— Джеймс Флетчер?
— Да, твой настоящий отец.
— Мой настоящий отец — это ты, и всегда был им.
— Я старался…
— Но ты все-таки взял нас в свою жизнь!
— Еще бы, я ведь любил твою маму, любил тебя и не мог поступить иначе! — воскликнул он, улыбнувшись. — Поэтому, мой тебе совет, не отталкивай Джефри… А теперь принеси мне, пожалуйста, стакан горячего чая. От наших разговоров и от лечебной физкультуры у меня совсем пересохло в горле.
— Конечно. Сейчас, потерпи минутку. — Мелани пошла в дом, не переставая думать о том, что услышала.
В кухне она вскипятила воду, заварила некрепкий чай с мятой, как любил Патрик, и вскоре вернулась на крыльцо с чашкой, от которой исходил густой успокаивающий аромат.
— Вот, возьми, пожалуйста!
Вдруг чашка выскользнула из ее рук и, упав на ступеньки, разбилась. Она увидела, что Патрик, ссутулившись и безвольно опустив голову, полулежал в кресле. Тонкая струйка слюны вытекала из уголка его рта.
— Папа! — вскрикнула Мелани и в страхе схватила отца за плечо.
— Что случилось?!
Она оглянулась на звук голоса и увидела Джефри, торопливо идущего от калитки к крыльцу.
— С ним что-то не так. Я вызову «скорую». — Мелани поспешила
Положив трубку, Мелани поспешила назад, на крыльцо. Джефри стоял рядом с инвалидным креслом Патрика с застывшим выражением страха на лице.
— Не отвечает… — прошептал он.
— Папа, папа! — опять позвала Мелани, дотронувшись до отцовской руки.
С улицы коротко всхлипнула сирена, послышался шум мотора.
— Вот и «скорая»! — Джефри резко обернулся и бросился к воротам.
— Открой! — с опозданием выкрикнула Мелани.
Белый фургон «скорой помощи» въехал во двор и, развернувшись перед домом, остановился. Бригада медиков была немногословна, действовала быстро и решительно.
Обследовав Патрика, по-прежнему полулежавшего в кресле, и перебросившись между собой парой слов, медики уложили его на носилки, вдвинули в распахнутые задние дверцы фургона, забрались туда сами, взяв с собой и Мелани.
— Я еду за вами… — успел сказать ей Джефри, прежде чем дверцы перед ним захлопнулись и «скорая», включив мигалку, тронулась.
Он быстро вывел из гаража «лендровер», запер дверь дома и ворота и поехал в больницу.
И потом вдвоем с Мелани они сидели в больничном коридоре на диване, словно окаменев, и смотрели на забранную матовым стеклом, ярко освещенную дверь палаты интенсивной терапии, за которой над Патриком колдовали врачи.
Гипертонический криз, таков был диагноз. Об этом Мелани узнала еще по дороге в больницу и сообщила Джефри, как только он приехал и оказался рядом.
Но вот Мелани встала, не в силах сдерживать волнение, и начала ходить. Пожалуйста, Боже, не забирай у меня отца! — время от времени безмолвно повторяла она. Ей казалось, что голова вот-вот лопнет от обрывков мыслей и фраз, переполнявших ее. Разговор с Роной, ссора с Джефри, советы Патрика… — все это продолжало звучать в ушах, а она пыталась сделать нужные выводы из этой мешанины. А еще эти ее никчемные попытки найти какие-либо сведения в архиве муниципалитета о Джеймсе Флетчере… Зачем? Все близкие люди ей известны. А тот человек, возможно, даже не догадывался о ее существовании. Таких людей надо отпускать от себя и никогда не пытаться вновь втягивать в свою жизнь.
Мелани посмотрела на Джефри, сидящего на диване с закрытыми глазами, и поняла вдруг, что сильное, глубокое чувство к нему переполняет ее сердце. Она совсем не удивилась этому, поскольку в глубине души знала, что любит мужа и, вероятно, будет любить, пока жива.
Неужели она сама разрушила их отношения? Неужели ее горе после смерти ребенка было таким эгоистичным, что она забыла о том, что Джефри тоже скорбит о потере, и отвернулась от него?
Но, видимо, она просто не умела горевать иначе, усвоив с детства, что должна справляться со своими трудностями сама, в одиночку.