Главный противник. ЦРУ против России

Колпакиди Александр Иванович

Ко второй половине 60-х годов США израсходовали на различные космические программы 35-40 миллиардов долларов, но полученная в результате информация, как минимум, в десяток раз окупала произведенные затраты. «Так, если попытаться определить реальную цену американских систем космической разведки, пришлось бы начать с 350-400 миллиардов долларов. Действительная же «стоимость» разведывательных спутников значительно превышает стоимость всех бомбардировщиков дальнего действия, всех межконтинентальных ракет и всех атомных подводных лодок (вместе с базирующимися на них ракетами) и всего ядерного оружия, созданного к настоящему времени.

Авторство этой столь масштабной оценки принадлежит не кому-то несведущему, а лично президенту США. Во время недавней (1967 года. – Авт.) поездки по штату Теннесси Линдон Джонсон подчеркнул, что разведывательные спутники представляют собой уникальнейшие аппараты,

которые когда-либо создавались в США. Президент Джонсон отметил также, что, поставляя подробную информацию об имеющихся в социалистических странах вооружениях, спутники позволяют главе исполнительной власти без колебаний и с чувством полной уверенности принимать решения». [210]

210

Там же. С. 106.

Постоянно совершенствуя космическое направление, американцы в 1971 году вывели на орбиту спутник-шпион «Биг берд» («Большая птица»), который исправно снабжал своих хозяев «экстраординарными фотоснимками» советских военных объектов. Он имел только один недостаток: на нем не было передающих устройств. Отснятую фотопленку надо было сбросить с борта «Большой птицы» на землю, там поймать, проявить, отпечатать, и лишь после этого можно было обрабатывать полученную информацию. Кроме того, что было не менее важно, по этому же признаку советские службы наблюдения однозначно идентифицировали «Биг берд» как шпионский спутник и приняли соответствующие меры предосторожности.

Этот существенный дефект исправил спутник-шпион нового поколения «КН-11», запущенный в космос в декабре 1976 года. Он уже не сбрасывал на землю капсулы с пленкой, а с помощью электронных сигналов передавал качественное телефото. Благодаря этому эксперты ЦРУ и РУМО получили возможность непосредственного слежения за тем, что происходило на территории СССР и его союзников. Да и советские спецслужбы поначалу не квалифицировали спутник как шпионский, и при прохождении «КН-11» над военными объектами средства маскировки против фоторазведки не применялись. Американцы получили возможность заглянуть даже в пусковые шахты советских ракет, люки которых не задраивались при пролете над ними нового чуда шпионской техники. Не удивительно, что благодаря этому двойному преимуществу «КН-11» называли «лучшим подарком» Картеру, только что пришедшему в Белый дом.

Однако существенное преимущество США в области космической разведки сохранялось недолго. Через год СССР уже знал о существовании сверхсекретного «КН-11». Естественно, что после этого при подлете нового спутника к советским военным объектам на них стали применять необходимые средства маскировки.

Итак, в сфере технической разведки дела у американцев находились на должном уровне. Однако этого никак нельзя, было сказать об агентурной работе. «В пятидесятые – семидесятые годы резидентуре в Москве пришлось испытать немало неудач и поражений. Был разоблачен и привлечен к уголовной ответственности ряд американских агентов (Попов, Пеньковский, Огородников, Филатов, Нилов, Капустин, Калинин, шпионская пара – Григорян-Капоян и другие); задержаны с поличным сотрудники резидентуры Келл, Питерсон и ряд других. Последовала череда неизбежных в таких случаях выдворений провалившихся сотрудников ЦРУ из Советского Союза, дипломатические демарши Министерства иностранных дел СССР и заявления ТАСС». [211] В результате жесткого противодействия КГБ, на территории СССР американской разведке пришлось отказаться от использования многочисленных способов вербовки новых агентов, широко применяемых им во всех остальных странах. Волей-неволей они ограничились двумя категориями лиц: советскими гражданами, завербованными за границей, и «инициативниками» в Советском. Союзе, добровольно вызвавшимися работать на ЦРУ. Причем первых передавали на связь посольской резидентуре Лэнгли в Москве только в том случае, если они располагали допуском к достаточно важной информации и больше не имели возможности выезжать за границу.

211

Красильников Р. Призраки с улицы Чайковского. М., 1999. С. 81.

Представление об агентах первой категории вполне дает дело Филатова. Он служил в аппарате военного атташе советского посольства в Алжире и был ценной находкой, поскольку отличался жадностью и любовью к женскому полу. Оба столь ценных для потенциального агента качества были видны невооруженным глазом, и ЦРУ

не пришлось затруднять себя утонченными методами вербовки. К нему просто подослали красивую сотрудницу, и, засняв происходившее между ними, взяли сексуального партнера, что называется, голыми руками. Напуганный и подкупленный, Филатов быстро согласился работать на ЦРУ. От новых хозяев он получил кличку Блиц и зажигалку с вмонтированной фотокамерой, с помощью которой он должен был фотографировать секретные документы ГРУ Генштаба. Связь с ним была продумана до мелочей. Сотрудник Московской резидентуры В. Крокетт, проезжая на машине по набережной Москвы-реки, в условленном месте выбрасывал из автомобиля контейнер, замаскированный под мусор – кусок дерева, грязную тряпку или пакет из-под молока. Через несколько минут прогуливавшийся в этом районе Филатов подбирал этот «мусор». Однако в момент контакта оба они – и шпион, и лжедипломат-резидент – были схвачены сотрудниками КГБ. Нет, не зря ЦРУ доверяло агентов московской резидентуре только в крайнем случае, когда иного выхода не было.

Подобным же способом в 1974 году был завербован другой советский дипломат, получивший кодовую кличку Весы. Им стал кадровый советский разведчик Л. Полещук, посланный по линии КГБ в советское посольство в Непале. Там горе-разведчик со скуки решил попробовать «сладкой жизни». Он залез в посольскую кассу, проигрался в рулетку и для покрытия недостачи не придумал ничего лучшего, как занять деньги у американского дипломата Д. Беллингхэма, своего коллеги из ЦРУ. Тот и взял его тепленьким. В счет долга Полещук согласился работать на американцев. Он получил инструкции, средства для тайнописи и радиосвязи… и пропал. По возвращении в СССР агент Весы, боясь разоблачения, уничтожил все полученные шпионские материалы и прервал связь с Лэнгли до 1985 года. И деньги не отдал.

Что касается «инициативников», то в качестве примера можно привести двух жителей солнечной Армении – Григоряна и Капояна. Один работал в службе наружного наблюдения КГБ Армении, другой – в ереванском отделении «Аэрофлота». Они, что называется, «нашли друг друга» и сговорились предложить США свои услуги. Записку с этим предложением они, на трассе Москва – Ереван, передали американскому военному атташе Причарду. Тот, естественно, был кадровым военным разведчиком и предложение вполне оценил. Информацию он передал по инстанции, и в 1973 году в Ереван для установления контакта с новоиспеченными агентами отправился сотрудник посольства Д. Уайтхед. Почти два года добровольцев совместно использовали ЦРУ и РУМО, пока в 1975 году при тайниковой операции по связи с ними не был задержан с поличным сотрудник посольства Э. Келли.

После этого провала резидентура при американском посольстве в Москве больше не решалась проводить встречи со своими агентами нигде, кроме Москвы и Ленинграда, где у американцев имелось консульство. В этот период самым ценным для ЦРУ кадром из «инициативников» стал А. Толкачев (кодовая кличка «Сфера»). Работая ведущим конструктором в НИИ «Фазотрон», разрабатывавшем электронное оборудование для советских оборонных систем, он сумел добывать настолько ценную информацию, что стал для ЦРУ агентом № 1 в Советском Союзе. Поступавшие от него сведения шла напрямую к главе Лэнгли Тэрнеру, который лично докладывал ее президенту США.

Это была крупная удача американской разведки, но она, в общем-то, являлась результатом случайности. Толкачева не только никто не вербовал, но его кандидатуру чуть было не отбросили из-за осторожности Тэрнера (опасаясь провокаций со стороны КГБ, глава ЦРУ дал добро своим подчиненным в американском посольстве в Москве лишь после четвертого (!) обращения Толкачева). В целом же сами кадровые сотрудники разведведомства крайне низко оценивают агентурную работу в период президентства Картера: «Там, где были нужны первоклассные агенты, мы их совсем не имели. Мы не могли проводить секретных операций даже за углом в магазине, а не то что там, за «железным занавесом». [212] При всей своей мощи все разведывательное сообщество США не располагало в Советском Союзе ни одним агентом высокого класса. Д. Пойндекстер по этому поводу признавался: «В те давние годы нам была известна общая мощь Советской Армии, но мы не имели понятия о том, что происходит в Политбюро. У нас также были малые возможности заниматься тайными операциями». [213]

212

Швейцер П. Победа. Минск, 1995. С. 39.

213

Там же. С. 40.