Главный противник. Тайная война за СССР

Долгополов Николай Михайлович

— Он был из нелегалов-новичков?

— Г. почувствовал за собой наблюдение, оснований для которого нет. Естественно, начинается анализ: как, почему, из-за чего? Конечно, все это сказалось на нелегале, много лет там проработавшем.

— Много лет?

— Много, он приносил большую пользу. И тогда Т. взяла все на себя.

— Она же была беременной.

— На девятом месяце. Т. прекратила всю оперативную работу, уничтожила улики. Ей надо было разыграть соответствующую ситуацию, чтобы они смогли уйти через третью страну. И Т. увезла заболевшего мужа лечиться — якобы на юг. А сама сумела перевезти всю семью в

другое государство. Мужа положила в клинику, сама — в роддом. Родила третьего ребенка и вскоре нашла силы перебраться к нам: и больного супруга, и трех детей вывезла, спасла.

— Фантастика. Г. выздоровел? Ну, эту неведомую Т. хоть наградили чем-то?

— Г., к счастью, выздоровел, а Т. наградили. Очень и очень скромно.

— Юрий Иванович, я понимаю так, что засекли Т. и Г. в Англии?

— Допустим, вы не ошибаетесь. Но не собираюсь вводить вас в заблуждение. Неплохо трудятся и контрразведки других стран.

— Каких именно?

— Ну, например, в результате изучения иностранцев в Канаде был прихвачен наш нелегал.

— Где-то ошибся?

— Нет, все было правильно. В результате хорошей работы контрразведки человека взяли под наблюдение. И с профилактической целью задержали. Просидел он полгода за использование чужих документов и затем был выдворен из страны.

— История с благополучным концом.

— Которая едва не закончилась трагически. Канадские инспектора уже были в квартире нашего нелегала, когда туда вдруг пришла его невеста Люси.

— Тоже из вашей службы?

— Правильно догадались. И неизвестно, как бы развивались события, если бы взяли и ее.

— К задержанному приходит невеста, и ее вот так отпускают?

— Женское обаяние и доставшееся в наследство от бабушки-разведчицы хладнокровие позволили разыграть искреннюю сцену из цикла «ревность». Растроганные контрразведчики отпустили девушку.

— И кто же бабушка вашей Люси?

— О бабушке умолчим. И так я сказал достаточно. А ее «жених» вернулся в страну, из которой в Канаду въехал, и мы помогли ему спокойно вернуться домой.

— В чем все-таки основная причина провала разведчиков — и работающих под крышей и нелегальных?

— В предательстве.

Предателям нет прощения

— Знаете, как они там впервые обо мне узнали?

— Откуда ж.

— Был такой Кирилл Хенкин. Из СССР уехал и написал на Западе книгу «Охотник вверх ногами».

— Слышал. Об Абеле.

— Так меня он представил там, как разведчика с английской внешностью. Сидел, пишет он, рядом с человеком, исполнявшим в свое время в Германии роль двоюродного брата Абеля герра Дривса.

— Сидел — рядом, на работе?

— Какая работа. На поминках по Абелю. Действительно оказался рядом, и когда очередь дошла до меня, я выступал, говорил о работе с Абелем, о наших встречах. Хенкин в своем «Охотнике» написал, что никогда не думал, будто я мог во всем этом участвовать. Но я участвовал. Маленький, узенький, однако важный эпизод в моей жизни.

— Здесь вы затронули тему сложнейшую. Ведь вы только что сами подтвердили, что чаще всего разведчиков, и нелегалов в том числе, выдают как раз свои, бывшие свои, перебежавшие на ту сторону. Известно, что, работая в середине 70-х резидентом в США, вы одним из первых заподозрили

в предательстве не кого-нибудь, а заместителя генерального секретаря ООН, тогда еще советского гражданина Шевченко. Как все-таки вычисляется предатель в собственной среде? Ведь внутри колонии за рубежом существуют какие-то отношения, традиции, знакомства.

— На последнем этапе своей работы, уже будучи начальником управления, я ввел такой порядок: существуют только безличная связь. И никаких контактов с нелегалами, никаких. После долгой работы этой пары, минуя промежуточные отделы и подразделения, их доклады поступали только ко мне. Это для того, чтобы полностью обеспечить их безопасность. Со мной согласились, хотя некоторые и начали на меня коситься, обижаться. Даже самые сильные наши аналитики, да и другие. Но были у меня основания беречь нелегалов, потому что вышли они на результативную работу, пошли серьезные разработки. А время то было уже опасным. Период, который на нашем служебном языке именуется «нарушением правил проживания советских служащих в Соединенных Штатах». И мы, несмотря на запреты сверху, вели работу по самым высоким дипломатам, потому что люди, которые нарушают правила нормального поведения, сами себя разоблачают. Общаешься с человеком, и его поведение показывает искренность или лживость.

— Но ведь неприятно же, когда тебя проверяют, щупают.

— Я на основании собственных наблюдений твердо знаю, что американцы лишь в редких случаях позволяют соотечественникам отклоняться от предписанной им за границей линии поведения. Наблюдение за своими за кордоном поставлено у них очень серьезно. Так работают многие, и мы с американцами здесь совсем не исключение. И когда появились эти нарушения, я отправлял материалы в Москву. Да, был среди нарушавших и заместитель Генсекретаря ООН Шевченко.

— Который там и попросил политического убежища, успев на американцев немного поработать.

— Но его, человека близкого к министру иностранных дел Громыко, несмотря на все сигналы не трогали. А когда попросил политического убежища и что на это ответил Громыко, я даже не помню. Нечто вроде того, что, быть может, и был у меня такой помощник, но я всех помощников помнить не могу. Какой помощник, когда их жены практически наладили товарооборот. И Шевченко совершенно сознательно брал Громыко на обеспечение. Вот Андрею Андреевичу нужно найти в США то-то и то-то. Шевченко находил. Конечно, Громыко было неудобно. Наверное, в связи с этим Андропов мне тогда и сказал: никто тебя наказывать не будет, но и Громыко мы снимать не можем. А судя по откровениям в некоторых российских и зарубежных изданиях, есть сейчас российские люди рангом и повыше Шевченко, которых можно подозревать.

— Вы, наверное, имеете в виду так называемых агентов влияния? Полагаете, что они и сегодня пребывают у нас на важных должностях?

— Да. Я просто-напросто анализирую поведение людей здесь и за границей, пользу и вред их высказываний, отдельных действий для нашей страны. И анализ, а не какие-то мои подозрения, подтверждают, что подобные лица имеются на самом серьезном уровне. Недаром же американцы, бывшие сотрудники спецслужб, как-то слегка размягчившись после щедрого московского приема, бросили фразу: «Подождите, если когда-нибудь все будет рассекречено, то вы ахнете, когда узнаете, какая была у нас агентура у вас наверху».