Главный пульт управления

Скрягин Александр

– Иду! – с бодрым видом хорошего солдата, который радостно откликается на любой приказ командира, сказал Тимофей и поднялся из-за стола.

Мурлыкая старую песенку о трех танкистах, Тима взгромоздил на жестяную поверхность рабочего стола блестящий цилиндрический электрический двигатель от стиральной машины. Окинув его взглядом, он по-охотничьи прищурил один глаз, и тут же удовлетворенно хмыкнул, словно, обнаружил в прорези прицела жирную утку.

С заводской территории долетел гудок маневрового тепловоза: Ву-у-у! Ву-у-у! В его

голосе совсем по-человечески звучал обращенный к кому-то вопрос.

– Слушай, – обратился Ефим к Мамчину, – а куда Чапель после тебя идти собирался? Не говорил, случайно?

Александр Михайлович задумался, потер свой гладкий купол.

– Да, вроде бы, говорил… – не слишком уверенно произнес он.

– Не вспомнишь, куда? – безразличным тоном спросил майор.

Мамчин, вспоминая, на секунду прикрыл черными ресницами зрачки, и сказал:

– По-моему, к Генералу…

– К Генералу?

– Да, точно, – Александр Михайлович ласково потер себя по полированной макушке. – К Гергелевичу!

«Гергелевич в свое время десять лет проработал начальником ведущего отдела в СКБ «Экран», – подумал про себя Ефим и спросил:

– Не сказал, зачем?

– Ну, они, вроде, когда-то вместе работали… Навестить, наверное, хотел.

Майор дожевал один кружок пахнущей чесноком колбасы и взял другой. Поднося ко рту, спросил:

– Шура, а чего ты милиционерам не сказал, что у тебя Чапель был? Ведь Чапель-то пропал, неужели не знаешь?..

– Ну, почему не знаю? Знаю, конечно… Так, ко мне никто из милиции и не приходил… Меня никто и не спрашивал… Я думал, что после меня его еще многие видели, ну, Генерал, например, Гарри Григорьевич… Так что, с моих слов, милиции, – какая польза?

Майор поставил на стол пустую оранжевую мензурку.

– Шура, это уж милиции решать, есть от твоих слов какая польза или нет, а не тебе! – глядя в летнее окно, сказал он. – Твое дело – сообщить органам, все, что знаешь, а уж им решать, представляет твоя информация какую-нибудь ценность или нет!

Мамчин пожал сильными плечами, сомкнул пару раз черные щеточки ресниц и с виноватым видом произнес:

– Ну, не подумал я, Ефим Алексеевич… Надо было, конечно, в милицию зайти! Эх, наша лень матушка!

Ву-у-уй! Ву-у-уй! – донесся с завода голос маневрового тепловоза. Но теперь в его интонации звучал уже не вопрос. В его высоком голосе явственно ощущалось раздражение. Или даже гнев.

13. Майор заключает союз

Ефим вышел на улицу и сразу зажмурил глаза от солнца.

– Добрый день! – неожиданно услышал он. – Пройдемте со мной.

Ефим открыл глаза.

Перед ним стоял крепкий молодой парень в джинсах и рубашке с короткими рукавами. Парень, как парень. Лет двадцать пять, не больше. Скорее всего, спортсмен. На вид даже приятный.

Только вот почему-то смотрит с плохо скрытым превосходством. Будто майор имел привычку постоянно брать у него по мелочи

в долг, а отдавать только после усиленных напоминаний. Но, в конце концов, это – не преступление. Как хочет, так и смотрит. А вот уши неожиданного собеседника майору не понравились всерьез: они были слишком маленькие для внушительной черепной коробки, надутые и крепко закрученные, как огородные улитки.

Ефим окинул взглядом солнечную улицу. Недалеко от веранды пивного бара «У дяди Акопа» застыл аккуратный японский микроавтобус с выпуклыми затемненными стеклами. Рядом – трое. Одеты не броско. Внешность не примечательная. И, все-таки, в них легко угадывалась профессия. Внимательные трезвые глаза, подтянутые фигуры, экономность в движениях, – все выдавало в них хорошо знакомую Ефиму охранную службу.

– Далеко идти? – спросил он непрошенного собеседника.

– Рядом, – усмехнулся тот.

– Извини, друг. Не могу, – качнул головой майор. – Дела.

Он сделал вид, что хочет обойти молодого человека. Тот быстро переместился в сторону, преграждая путь.

«Реакция хорошая», – отметил про себя майор, а вслух вяло бросил:

– Документы есть?

– Чего? – переспросил парень, закачивая угрозу в голос. – Когда по-хорошему просят, надо идти. Понял?

– Руку, – так же без настроения произнес Ефим.

– Какую тебе руку? Правую или левую? – с улыбкой превосходства поинтересовался парень.

– Лучше правую, – попросил Ефим.

– Зачем тебе? Ты что, хиромант-самоучка? – совсем развеселился собеседник.

– Ты чего, боишься? – вставил ключ для завода Ефим.

– Я боюсь? – оправдал желания майора молодой боец. Он протянул майору мускулистую руку. – Ну, и что дальше?

«Молодой. Накаченный. Но, похоже, серьезной подготовки не проходил. Или уж очень плохо обо мне думает», – сказал себе Ефим.

Быстрым движением он цапнул своей лапой за указательный палец бойца, сжал палец в баранку и начал прижимать верхнюю фалангу к нижней. На лице противника в течение секунды одно за другим сменились выражения удивления, ярости и боли. Он взвыл:

– Ты что, гад! Отпусти, ну, больно же!..

– Отпущу, – сказал майор, слегка ослабляя нажим, – Если скажешь, чего надо.

– Да ничего такого… Поговорить и все, – морщась, прошипел пленник.

– С кем поговорить?

– С серьезным человеком.

– Что за серьезный человек? – не отпускал палец майор.

Молодой боец попытался вырваться. Он не знал: из правильно сделанного болевого захвата указательного пальца вырваться невозможно. Если рвануться все корпусом, можно даже потерять сознание от болевого шока.

Но хватило и умеренной боли. Боец прекратил все попытки вырваться из плена.

– Эй, стоп-стоп! – услышал майор, повернул голову и увидел: к ним быстро направляется один из тех троих мужчин, что стояли у микроавтобуса. По возрасту он, скорее, являлся сверстником Ефима, чем незадачливого бойца.