Главный пульт управления
Шрифт:
«Наверняка, эта красота попала сюда в Сибирь вместе с автотракторным заводом», – подумал майор.
– Ну, хватит вам, пошли! – строгим голосом говорила маленькая женщина. – А то я тете Оксане все расскажу!
– Да, подожди, ты! – отмахивались от ее слов с головой ушедшие в недра механизма мальчишки. – Сейчас вот шестеренку поставим и все!
Майор миновал велосипед вместе с недоступной детской Вселенной и завернул за угол. Он шел и пытался вспомнить все, что знал о суфийских братствах.
А знал он не так уж мало. Из книг, которые можно найти в любой хорошей библиотеке и из
В официальной науке суфиями принято называть особых мусульманских философов, объединенных в закрытые для посторонних общины – братства. Считается, что они возникли внутри мусульманства, появившегося на Ближнем Востоке в седьмом веке нашей эры, просуществовали несколько столетий, а к нашему времени давно исчезли.
Однако, судя по данным, полученным в результате исследований, проведенных спецслужбами различных стран, общины суфиев существуют и сегодня. Но они закрыты для окружающего мира. Обычным людям о них ничего не известно.
Эти общины не связаны с какой-то конкретной религией. Они имеются среди последователей самых различных вероисповеданий и даже среди тех, кто официально не придерживается никакой веры.
Суфием, например, был мусульманин Омар Хайам, философ и математик, известный в Европе, как автор стихов, воспевающих вино и женщин. Однако так думают только непосвященные. На самом деле, под женщиной Омар подразумевал Природу, а под сладким вином – Знания.
В одно из суфийских братств входил и английский протестант, настоятель собора Джон Свифт, написавший книгу о путешествии Гулливера в страну лилипутов. Немногие понимают, о чем, в действительности, повествует эта книга. Под именем Гулливера Свифт изобразил суфия, а лилипутами назвал обычных людей. «Путешествие Гулливера в страну лилипутов» – история о том, какой видится жизнь человечества с высоты суфийского знания.
Являлся суфием и православный Михаил Лермонтов, офицер русской императорской армии, написавший поэму о печальном демоне, который отверг службу Великой цели ради собственной свободы. И сделав это, вдруг с ужасом обнаружил, что большей ошибки он не мог совершить. Потому, что второе имя абсолютной свободы – абсолютная Тоска.
Конечно, несмотря на огромную работу, проведенную учеными, оперативниками и аналитиками спецслужб, утверждать со стопроцентной гарантией о принадлежности этих исторических личностей к суфиям все-таки нельзя. Как с полной уверенностью вообще нельзя утверждать ничего, касающееся суфиев и их жизни.
Причина этого в том, что суфийские общины всегда носили и носят сегодня исключительно закрытый характер. Способ их формирования и путь попадания в них, не ясен. Ни одна спецслужба мира не может похвастаться тем, что ей удалось проникнуть внутрь суфийского братства. Точнее, случаи внедрения специально подготовленной агентуры имели место, но при этом сами суфии прекрасно понимали, с кем имеют дело, и позволяли информатору видеть только то, что сами считали нужным.
Философское учение суфиев также, несмотря на посвященное ему огромное количество книг, остается загадочным.
У них какое-то свое представление о том, как устроен наш мир. Оно не имеет ничего общего с тем,
Возможно, возникновению подобных фантастических легенд, способствует то, что суфии никогда ничего не рассказывали и не рассказывают о своих знаниях. И не только из желания скрыть свои достижения от остальных людей. Они считают, что это просто не возможно.
Суфии полагают, что человеку можно передать только те знания, которые он способен принять. В противном случае, это будет равносильно попытке объяснить человеку только что научившемуся считать на пальцах, в чем суть математического анализа.
Цель занятий в суфийской общине состоит вовсе не в том, чтобы открыть человеку какие-то неизвестные остальным людям законы мироздания, а в том, чтобы сформировать у человека сознание, способное понять суфийскую картину мира. После возникновения такого сознания, усвоение человеком известных суфиям законов строения Вселенной, происходит само собой.
«Неужели цыгане-футуралы, это, как считал профессор Московского университета Роговцев-Ниженко, – исчезнувшие со страниц истории суфии? – спросил себя Ефим. – Варга – суфий? Смешно! Какой он философ? Он – обычный контрабандист… Хотя… Кто сказал, что эти вещи не совмещаются?»
«Мастерица» находилось недалеко.
Но на этот раз Ефим вошел в него не с парадного, а со служебного входа.
Майор толкнул старую деревянную дверь и вошел в производственный цех ателье.
Он оказался в большой комнате, со всех сторон заставленной металлическими стеллажами. На них были разложены детали видеомагнитофонов, пылесосов, компьютеров и еще каких-то неизвестных машин.
Часть одной из стен была свободна одна стеллажей. На ней висели часы. Самые разные – от антикварных ходиков с бегающими котиными глазами до маленьких круглых танковых часов и больших – вокзальных. Часовая стена жила – тихо-тихо тикала, поскрипывала стальными осями и почти по-человечески негромко вздыхала.
В комнате стоял крепкий запах канифоли.
Между стеллажами за металлическим столом сидел широкоплечий человек. На его голове не было ни то, что волос, ни одной пушинки. А по форме она напоминала купол обсерватории. Его гладкая поверхность блестела так, что казалось, его только что протерли мягкой тряпочкой с лосьоном после бритья.
Это был начальник производственного цеха ателье «Мастерица». В прошлом – ведущий инженер танкового производства завода имени Бачурина. Еще раньше – главный специалист закрытого СКБ «Экран». Звали этого человека Александр Михайлович Мамчин. Впрочем, для Ефима, он уже давно был просто Шурой.
Инженер внимательно рассматривал зажатый в руке ком из торчащих во все стороны радиодеталей.
– Можно? – стукнул майор кулаком по дверному косяку.
Александр Михайлович задумчиво повертел неизвестный узел. В сторону двери не посмотрел.