Главный рубильник (сборник)
Шрифт:
«Если было пятнадцать, осталось одиннадцать, – пробормотал вполголоса Трап. – И Армик. Двенадцатый».
Он перевел взгляд на Динака и добавил:
«Было четверо. Осталось трое. И Трап четвертый. Придурок».
– Третий шлюз, – чуть слышно раздалось в ушах. Это был голос Шаки. Голос умирающей Шаки. – Придурок, иди через третий внутренний шлюз. Первый и второй заблокированы. Здесь только я.
Внешние створки третьего шлюза были пробиты в трех местах насквозь, и пока Трап ждал компрессии, которая продолжалась на пять минут дольше необходимого, через них свистел накачиваемый воздух. Когда внутренние створки расползлись,
– Привет, Трап, – с трудом выдохнула Шака. – Ты все-таки выбрался? Помоги мне.
Он рванулся к ней, на ходу отщелкивая клипсы собственного шлема, но она только поморщилась, прикусила губу и выдохнула.
– Нет. Не это. Все, что могла, я себе уже вколола. Нет, окажись я в главном госпитале гвардии, возможно и протянула бы еще немного, но не здесь. Внутренности превратились в месиво. Да. У них имеются не только разрядники. Мой карабин, кстати, унесли. А меня оставили. Помирать оставили. Это, кстати, не самый плохой вид смерти. Найди мне пару волокон. Найди мне дозу, Трап. Вторую в моей жизни. Я хочу вспомнить.
Он растерянно огляделся. Здесь трупов было шесть. «Одиннадцать минус шесть – пять. Плюс Армик. А где Будалла? Где Кафша?» – щелкнуло в голове. Да, конечно, телохранители Армика не сидели на дури, он не держал при себе отбросы, но дурь у них имелась всегда. Не могли они остаться в стороне от золотой речки, текущий через пальцы их босса, явно должны были урвать себе золотые волоконца.
Волоконца обнаружились у третьего. Лежали в прозрачном пакетике, прикрепленном к внутренней стороне манжета рубашки. Таким этого телохранителя Трап и помнил; вечно сверкающим белоснежной улыбкой, которая стоила тысячи кредиток, и вечно поглаживающим правой рукой запястье левой. Там все и хранилось.
– Давай сюда, – прохрипела Шака, забрала из пальцев Трапа пакет, рванула его зубами и словно с последним вздохом всосала в себя содержимое.
Ее лицо порозовело через минуту. Она с усмешкой взглянула по почерневший живот, протянула руку Трапу, с некоторым усилием поднялась.
– Сколько у меня есть времени?
– Если это вторая доза, то минут тридцать, – прикинул Трап.
– Нам хватит, – кивнула Шака. – Дай-ка мне один из разрядников. Нет, давай два. Эти сволочи ранили Будаллу в ногу и, как мне кажется, контузили. Утащили его с собой. Насчет Кафши не знаю, мы отвлекали внимание. Она должна была ликвидировать большую спасательную капсулу. Странно, не правда ли, ни на одном балкере давно уже в комплекте нет спасательных капсул, но узлы их отстрела содержатся в идеальном состоянии? В пыль все! Все-таки дурь, это прекрасно! – она коснулась черного пятна, стряхнула на пол осыпавшуюся обугленную плоть. – Ты знаешь, если бы у меня была во рту доза в тот момент, когда бы мне отрубали голову, я покатилась бы по своим делам вот с этой же самой улыбкой. Их надо убить, Трап.
Глаза Шаки стали большими, наполнились слезами.
– Их надо убить, Трап, кто бы они ни были, понимаешь?
– Понимаю, – кивнул Трап.
– Кто бы они ни были, – повторила Шака и медленно пошла по коридору.
Она погибла через пять минут. Шагнула в командирскую рубку и принялась отщелкивать разрядами оставшихся телохранителей Армика, вздрагивая от разрывающих ее тело выстрелов, пока очередная пуля не попала ей в голову. Трап, не ожидавший от Шаки столь безрассудной
– Ну? – Армик встряхнул пленницу, заставив ее поморщится от боли. – Бросай разрядник.
Трап отбросил в сторону оружие.
– Теперь шагай вперед, – Армик расплылся в улыбке. – Да. Ногой. Отбрасывай оружие ногой. И это. И это. Все отбрасывай. И тела. Оттаскивай тела в сторону. В другую сторону. Не медли. Не люблю грязь. Работай, Сухой, а то ведь покалечу девчонку. Вы все, что ли, такие идиоты? План номер два… Ведь желтоволосая-то как миленькая бросила оружие, чтобы спасти своего милого! Как и ты, Сухой. Когда же вы поумнеете? А, Сухой? Или все-таки Резкий?
«Милого», – запомнил Трап.
Кафша не говорила ни слова. Морщилась от боли, стискивала зубы, но не говорила ни слова.
Когда все трупы были уложены у стены, Армик бросил Кафшу. Бросил ее на связанного Будаллу. Она не выдержала боли, вскрикнула. Шевельнулся и милый парень Будалла.
«Жив, – отметил про себя Трап. – Пока жив».
И замер.
В рубку вошла его мать.
Она тоже была одета в легкий зеленый скафандр. В руке у нее был небольшой, покрытый копотью контейнер. Мать скользнула по лицу Трапа равнодушным взглядом, взглянула на лежавших рядом с Армиком пленников, произнесла недовольным голосом:
– Когда же ты, наконец, повзрослеешь?
Она сказала это Армику.
После этого шагнула к малой спасательной капсуле. Их было две в каждой командирской рубке. На каждом балкере. Для командира корабля и пилота. Насколько помнил Трап, ими никогда не пользовались. Не было прецедентов. Два или три раза балкеры терпели катастрофы, но мест небольшому экипажу хватало и в большой спасательной капсуле. Малая капсула почти не управлялась, имела небольшой запас энергии и тормозную систему для входа в атмосферу. Ничто в космосе и все рядом с Токе. Всего лишь тысяча лиг до уровня моря.
– Не задерживайся, – она позволила себе усмехнуться, но и эти слова обратила к Армику. – У тебя всего тридцать минут.
– Мхи будут сбрасывать споры через час! – нахмурился Армик. – Я хотел позабавиться!
– Я ввела больше катализатора в топливо, – она снова позволила себе усмехнуться и снова даже не посмотрела в сторону Трапа. – Чтобы не рисковать. Через тридцать минут возле порта вздуется огненный шар. Тебе потребуется пятнадцать минут, чтобы миновать Порт, хотя бы укрыться за ним от вспышки. Имей это в виду. Таким образом, у тебя десять минут. Пять минут запас. Резерв. И становись уже взрослым мальчиком.
Мать подошла к капсуле, профессионально запустила программу, спрятала в багажный отсек контейнер, шагнула внутрь. Так и не посмотрела на Трапа. Развернулась, помахала Армику рукой, запустила стартовый режим. Матовая шторка прикрыла ее силуэт. Глухо ударило пусковое устройство, пол под ногами Трапа дрогнул. В иллюминаторе вспыхнули языки пламени и, замедляясь на глазах, сверкающий спасательными огнями овал двинулся в сторону Порта. Разорванный им временной кокон взорвался молниями и тут же сомкнулся, оставив искрящийся обрывок савана на отпущенной частице. И Порт, и буксиры, и причальный трос, и таможенный катер оставались бледными, подернутыми серой взвесью, и уменьшающаяся капсула на их фоне казалась яркой голографической наклейкой.