Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета
Шрифт:
И все же нельзя не заметить непосредственную и личную мотивацию президента Никсона выручить кабельную отрасль. Информационная атмосфера все сильнее нагнеталась его предполагаемыми врагами — сетями, сообщающими о войне во Вьетнаме и Уотергейте, — и он распознал в кабельном телевидении естественного хищника. Президент успел немало поразмышлять на тему того, как вывести из строя сети с их отделами новостей. От его неустанно работающего ума вряд ли могла укрыться логика такого решения — предоставить кабелю новые свободы. Итак, каким бы невероятным это ни казалось, именно президенту, известному своим недоброжелательным отношением к журналистам, мы отчасти обязаны одной из крупнейших либерализаций СМИ в послевоенный период и за развитие кабельной отрасли. А ведь его генеральному прокурору принадлежит скандально известное предупреждение в адрес редактора The Washington Post о том, что «она очень сильно пожалеет», если Роберт Вудворд и Карл Бернстайн не прекратят бурное расследование. По иронии судьбы, спустя семь месяцев после выхода так называемого отчета Уайтхеда, подготовленного Комитетом, Никсон ушел в отставку {298} .
298
Скандальная
Администрация поменялась, но курс остался прежним. Вплоть до 1980-х гг. правительства Форда, а затем и Картера продолжали то, что начал Никсон. Правило, обязывающее создавать местные программы, было заменено на гораздо менее обременительное условие выделения каналов «общественного доступа». В конце концов в качестве подачки вещательным сетям Белый дом также принял меры к тому, чтобы на кабельное телевидение распространялись авторские права. Таким образом, к концу 1970-х гг. кабельный эксперимент находился в самом разгаре. Однако вопрос о его исходе оставался открытым.
Глава 14
Разбитая Bell
Клэй Уайтхед, властитель телекоммуникаций при Никсоне, в 1974 г. стал первым правительственным чиновником, который открыто призывал положить конец монополии Bell. Всего лишь за месяц до отставки Никсона он заявил: «Если потенциальный монополист [AT&T] или общество не могут указать на особые соображения в сфере национальных интересов, которые бы оправдали монополию, она должна быть запрещена. Следует проследить за исполнением антимонопольного законодательства, чтобы в правовых механизмах не нашлось лазейки для тех, кто стремится избежать конкуренции» {299} .
299
Заявление S. 1167 before the Subcommittee on Antitrust and Monopoly, July 9, 1974.
Для AT&T подобные заявления из Белого дома стали громом среди ясного неба, ведь компания долгое время дружила с федеральным правительством. И тем не менее в конце 1960-х гг., когда все вокруг менялось, администрация Никсона и Федеральная комиссия по связи стали сомневаться в преимуществах монополии Bell. Комиссия и вовсе начала поддерживать радикальное мнение, будто толика конкуренции не только оправданна (технически и стратегически), но также может помочь повышению эффективности телефонной системы (подобные рассуждения применялись для кабельной отрасли). Разворачивались идеологическое переосмысление и смена парадигмы: мало-помалу установка Теодора Вейла на централизованную монополию уступала место новым взглядам, ориентированным на децентрализацию. А к 1970-м гг. и Белый дом, и Федеральная комиссия по связи взяли в оборот такие термины, как «конкуренция» и «отмена регулирования», вместо прежнего «регулируемая монополия».
Сказать, что в 1970-х гг. AT&T не приняла новую парадигму, было бы слишком мягко. Новый глава компании Джон Дебаттс выступил с речью, от которой веяло 1916 годом: «В экономике бывают сектора, где стране лучше служит модель сотрудничества, а не модель конкуренции. Пришло время прекратить дальнейшие эксперименты в экономике». Это десятилетие он провел, делая все, что было во власти AT&T, дабы повернуть реку вспять, обратно к единственной монополии и к снижению конкуренции, вопреки всему. Он был ярым приверженцем Bell — можно сказать, хрестоматийный пример. Журнал People писал, что это «человек, верный одной компании и гордящийся этим» и что он «хранит воспоминания о тех днях, когда слова о монополии Bell произносились с гордостью». По словам Стива Колла, «священная миссия системы Bell перед обществом укоренилась не только в его уме, но и в его сердце». Противостояние AT&T и течения истории привело ко второму великому раздроблению XX в. в сфере телекоммуникаций {300} .
300
Описание Джона Дебаттса взято главным образом из Steve Coll, The Deal of the Century: The Breakup of AT& T(New York: Atheneum, 1986); Kristin McMurran, «A.T.& T. Chairman John deButts Puts on Golden Glow and a Big Smile for a Ma Bell TV Pitch», People,November 28, 1977; а также из его некролога в The New York Times.
Комиссия принимается за AT&T
Проблемы начались с того, что Федеральная комиссия по связи, все более убеждаясь, что в телефонную отрасль нужно привнести соревновательный элемент, начала думать: было бы хорошей идеей создать несколько небольших «очагов» фактически конкуренции, при этом оставив монополию Bell в целости и сохранности. Пожалуй, эти планы звучат весьма умеренно, однако AT&T отреагировала отчаянным сопротивлением. В ее понимании, уступить даже сантиметр означало сдать все позиции, и поэтому она упрямо настаивала, что только ей одной следует держать под контролем все аспекты телефонного бизнеса. Повторяя негодование Теодора Вейла по поводу «бесполезной, расточительной конкуренции», Bell доказывала, что даже тень ее породит хаос. Судья Ричард Познер, консультант AT&T в 1970-е гг., описал закоснелое убеждение, что «никому не должно быть позволено подключаться к сети». В особенности это относилось к подключениям со стороны MCI — объекта особой ненависти AT&T, а также к присоединению различного оборудования самими клиентами (никаких «посторонних устройств»). Это была монолитная линия обороны: «ни шагу назад», как сказал Сталин, когда немцы подошли к Сталинграду. В ходатайстве, поданном в комиссию в 1968 г., Bell повторила свои аргументы, пусть и не так выразительно: «Поскольку телефонные компании несут ответственность за организацию, работу и совершенствование телефонной системы, они должны обладать полным контролем над качеством, установкой и обслуживанием всех компонентов системы, для того чтобы по-настоящему выполнять
301
Цитату судьи Познера см. в Richard Posner, «The Decline and Fall of AT&T: A Personal Recollection», Federal Communications Law Journal61 (2008): 15. Цитату Bell в защиту абсолютного контроля над системой см. в «In the Matter of Use of the CarterFone Device in Message Toll Telephone Service», 1968 WL 13208, 4 (FCC, June 26, 1968).
Комиссия продолжила свой курс и создала три основных «очага» конкуренции: услуги дальней связи, вспомогательные детали (или «домашнее клиентское оборудование») и услуги по «обработке данных». Давайте рассмотрим их поподробнее.
Компания, известная нам под именем AT&T, появилась в 1885 г. как фирма, предоставляющая услуги дальней связи. Лишь позднее она стала головной для всей империи Bell. AT&T долгое время считала линии дальней связи бриллиантом в своей короне. И в самом деле, дальняя связь играла ключевую роль в ее господстве — это ведь самое сердце концепции «универсального обслуживания» Bell. Компания установила завышенные цены на междугородние звонки, чтобы на эти деньги обслуживать отдаленные регионы. Такие образом она совершала благое дело согласно своей миссии и при этом не несла убытки.
Как мы помним, линии дальней связи были настолько важны, что в начале 1900-х гг. Дж. Морган с помощью своих финансовых рычагов перекрыл инвестиции в любые альтернативные сети. В свою очередь, отказ доступа к линиям дальней связи стал инструментом борьбы в кампании против Независимых в 1910-х гг. И к концу 1960-х в стране по-прежнему существовала одна-единственная сеть дальней связи — она была визитной карточкой Bell.
И вдруг совершенно неожиданно Федеральная комиссия по связи — старинный союзник AT&T в деле подавления конкуренции — перешла в стан врага. Выскочка под названием Microwave Communications Inc. (MCI), основанная в 1963 г., вознамерилась использовать радиовышки, чтобы предоставлять более дешевые услуги частной телефонии для корпоративных клиентов между Чикаго и Сент-Луисом. Разумеется, AT&T относилась к MCI высокомерно, считая ее деятельность ненужной, низкосортной и представляющей угрозу для системы универсального обслуживания. Как говорили в Bell, MCI просто «снимала сливки» с самых прибыльных услуг (дальняя связь для корпоративных клиентов), не беря на себя обязательств по предоставлению базовых услуг. Не стоит забывать, что верность своему общественному долгу была заложена в ДНК этой компании наравне с правом на монополию. Тем не менее, к пущему негодованию AT&T, Федеральная комиссия по связи дала MCI зеленый свет, на целое поколение сделав ее самой большой палкой в колесах системы Bell {302} .
302
Подробное обсуждение ситуации с MCI см. в Alan Stone, How America Got Online(New York: M. E. Sharpe, 1997), 61–81.
Второй очаг конкуренции заключался в приспособлениях, которые подсоединялись к телефонным линиям («посторонние устройства» или «домашнее клиентское оборудование»). Функционально эти приспособления оказались куда более продвинутыми, чем Hush-A-Phone, с которым боролась Bell в 1950-х гг. Первый прецедент имел место в 1968 г. — комиссия приказала Bell разрешить присоединение Carterfone — устройства, соединяющего мобильную радиосвязь с телефоном Bell [70] . Основываясь на этом деле, комиссия пошла дальше и сформулировала простое, но совершенно необходимое условие — наличие в телефонах знакомого нам разъема RJ-11. Скорее всего, вы использовали его триста раз, даже не подозревая, в каком трудном бою он был завоеван. Благодаря этому модульному разъему отпала необходимость в вызове специалиста из Bell, чтобы подключить аппарат к телефонной линии. И что более важно, он позволил любому изобретателю — абсолютно каждому — придумывать штуки, которые можно с пользой подключить к телефонной линии {303} .
70
Сегодня на телекоммуникационном сленге «правило Carterfone» означает, что клиентам разрешено присоединять к сети все, что они пожелают, — физически или по беспроводной связи.
303
История с Carterfone описана в CarterFone Device,1968 WL 13208. Обсуждение требований комиссии по стандартизации телефонного разъема см. в Steven M. Besen and Garth Saloner, «The Economics of Telecommunication Standards», in Robert W. Crandall and Kenneth Flamm, eds., Changing the Rules: Technological Change, International Competition, and Regulation in Communications(Washington, DC: Brookings Institution, 1989), 210.
Этот телефонный разъем и решение по делу Carterfone позволили свободно продавать такие устройства, как факсы и телефонные аппараты других фирм (не Bell), по конкурентным ценам. Благодаря им стал возможным взлет Денниса Хейса, компьютерщика-энтузиаста (на профессиональном жаргоне — гика), который в 1977 г. создал первый модулятор-демодулятор, или модем, сконструированный для потребительского использования и доступный по цене, — так называемый модем Хейса. Таким образом, он создал первое устройство для пользователей, которое позволило персональным компьютерам общаться между собой. Здесь можно разглядеть первую взаимосвязь между отказом от федерального регулирования в 1970-х гг. и рождением массового интернета {304} .
304
Краткое обсуждение подъема и упадка Hayes Corp. см. в Claus E. Heinrich and Bob Betts, Adapt or Die: Transforming Your Supply Chain into an Adaptive Business Network(Hoboken, NJ: John Wiley & Sons, 2003), 3–4.