Главный рубильник. Расцвет и гибель информационных империй от радио до интернета

Ву Тим

Как только был анонсирован Android, Стив Джобс набросился на него на страницах New York Times: «Android повредит им больше, чем поможет. Он оттолкнет от них людей, которые хотят быть их партнерами». Или, возможно, создаст для Apple единственную реальную конкуренцию на рынке, который для нее важнее всего.

В 2008 г., когда проект еще хранился в тайне, мне довелось пообщаться с разработчиком Android Риком Майнером, который с абсолютной уверенностью предсказал: устройства на его операционной системе первый год будут с трудом отвоевывать себе место под солнцем, но потом займут лидирующие позиции на рынке. В конце концов, открытое побеждает закрытое, как любят повторять в Кремниевой долине. Таким путем персональный компьютер вытеснил огромные ЭВМ в 1980-х гг., а Microsoft вытеснил Apple в 1990-х. Так что пусть Apple и удалось вырваться вперед с iPhone, Android

вскоре мог одержать победу.

Майнер оказался на удивление прав. После неспешного старта Google постепенно обзавелась партнерами, и к началу 2011 г. смартфоны Android уже были нарасхват в США и в мире. Как в случае с Macintosh около 1994 г., Apple осталась лидером в технологии и дизайне, но начала отставать по доле рынка. Да, частично это можно списать на то, что Android бесплатный и финансируется за счет поисковой рекламы. Или же это намекает, что Google усвоил главный урок 1990-х гг. — ведь, как и Microsoft Windows, Android попросту работает на большем количестве устройств и, следовательно, охватывает больше пользователей.

Успех Android очень важен и заставляет задуматься, действительно ли Цикл информационных индустрий изменился по сравнению с XX в. В 1920–1930-х гг. эволюция в сторону интегрированных моделей ощущалась неизбежной нормой промышленного развития. Во времена Адольфа Цукора, Теодора Вейла и их собратьев казалось вполне естественным, что, в духе Дарвина, интегрированный подход по примеру Apple — ключ к приспособлению и господству. Но, глядя на то, как процветает Android, мы видим две вещи. Интернет, может быть, и ознаменовал начало новой эры устойчивых открытых систем, но тенденция в сторону монополии остается такой же неоспоримой, как и раньше. И второе: означает ли успех Android, что Цикл удалось разорвать? Это зависит от одного критически важного момента: является ли хозяин Android, Google, действительно другим типом компании.

Осенью 2010 г. я рассказывал в штаб-квартире Google о циклах, об открытых и закрытых системах, о централизации и децентрализации. Старший сотрудник поднял руку с интересным дополнением. «Вы правильно рассуждаете, — сказал он. — Когда твоя компания — новичок, открытость кажется просто прекрасной, ведь она дает тебе шанс попасть на рынок. Но я должен признать, что чем больше ты становишься, тем привлекательнее начинает казаться закрытая система».

И Всемирная сеть, и интернет — открытые системы с миллиардами пользователей и тысячами фирм, работающих там. Но, как показывает история информационных отраслей, такие экосистемы не склонны к долгожительству. Порой их закрывают господствующие силы, которые видят в новых технологиях угрозу. А зачастую сегодняшние революционеры завтра поддаются соблазну стать императорами. Наступит ли для Google ее собственный наполеоновский час?

Готовя книгу в 2011 г., я вижу некоторые предпосылки к такому развитию событий. По мере того как монополия Google в поисковых системах созрела, компания начала, главным образом косвенно, красноречивые попытки защитить тот механизм, который обеспечивает ее доходами и облегчает всю остальную деятельность. Нужно постоянно улучшать свой продукт — с этим не поспоришь. Другая тактика — окружать поисковую функцию множеством дополнительных сервисов (Google Maps, Gmail, Google News и прочие). Покинуть Google значило бы расстаться со всеми этими замечательными вещами. Более противоречивым является факт, что в 2010-х гг. многие поиски в Google выводят прямо на порталы, принадлежащие ей, — возможно, так удобнее, однако это не что иное, как способ увести пользователей от сервисов конкурентов во имя комфорта. Сложно сказать, что это на самом деле — защита своей монополии или просто удовлетворение запросов пользователей.

В то же время, пока Android развивается в полноценного робота, Google также сталкивается с парадоксальной реальностью: один из самых эффективных способов конкурировать с Apple — стать на нее похожей. Вслед за Apple Google начала блокировать приложения, которые вступают в противоречие с моделью получения доходов, ее собственной или ее партнеров по телефонной связи, — например, такие приложения, которые позволяют подключаться к интернету через мобильник. После запуска открытой платформы Google оказалась втянута в тесные партнерские связи, которые сама всегда порицала. В 2010 г. она настолько сблизилась с Verizon, что согласилась с компаниями Bell в отношении того, что сетевой нейтралитет необязателен для беспроводной связи, — настоящее кощунство с точки зрения тех, кто проповедует

открытость как свою религию. Возможно, чтобы поддержать репутацию сторонницы открытости, Google стала часто перегибать палку по этому поводу в своих заявлениях, словно политик-реформатор, которого обвинили в коррупции. В 2011 г. в ответ на слухи о более закрытой системе Android Энди Рубин из Google разразился яростными опровержениями, утверждая: «Мы будем по-прежнему работать в направлении открытых и здоровых экосистем, потому что мы искренне верим, что это лучший путь и для отрасли, и для пользователей». Кроме того, Google продолжает ссылаться на свое программное заявление — документ, который многие называют «манифестом открытости». Его главная мысль звучит так: «Открытые системы выигрывают». Порой кажется, что она слишком активно протестует.

Ради справедливости надо признать, что Google осталась верна идее открытости больше, чем любая информационная империя до нее. И в принципе, сегодня кажется возможным такой беспрецедентный вариант развития событий, при котором хорошо защищенный интернет-монополист управляет в целом открытой системой. Если мы достигнем этой точки, будущее будет зависеть от такого же беспрецедентного вопроса: что для монополии важнее — открытость или верховная власть? Этот вопрос еще никогда не вставал перед информационной отраслью, ведь монополия всегда означала закрытую систему. Google может сделать невозможное и, по примеру еще одного нетипичного монополиста, AT&T, добровольно согласиться на регулирование, чтобы избежать принудительного раздробления. Она может пытаться заключить сделку с властями США и других стран, чтобы оставить свою монополию в целости и сохранности в обмен на то, что у нее так хорошо получается: поддерживать открытую систему во имя общественного блага. «Не навреди» может из корпоративного девиза превратиться в клятву. Как показал Вейл, это благородство в конечном счете сослужит добрую службу. Ведь в долгосрочной перспективе оператор универсального обслуживания — не такой уж плохой бизнес.

Google — не единственное дитя Всемирной сети, которое стремится сделать это идеалистическое изобретение своим владением. Социальные сети, в первую очередь Facebook, украдкой метят в короли, предлагая себя в качестве альтернативы всего интернета. Многие формы контента, раньше существовавшие по отдельности (домашние странички, фан-клубы, рассылки и т. д.), теперь создаются на Facebook. Безусловно, там гораздо проще создать страницу и соединить ее с прочими функциями. Но главная разница заключается в том, что, в отличие от веб-сайтов, странички на Facebook являются ее собственностью, и они специально не соединяются с остальной сетью. Это отступление от основополагающего принципа универсальности Всемирной паутины заставило Тима Бернерса-Ли выступить с тревожным предупреждением. Социальные сети типа Facebook, говорит он, угрожают превратиться в «закрытое хранилище контента, причем такое, которое не дает вам полного контроля над вашей информацией, находящейся там. Чем больше такой тип сайтов будет распространяться, тем более раздробленной станет сеть и тем менее мы сможем наслаждаться единым, всемирным информационным пространством». Это еще один пример соблазнов комфорта, закрывающих от нашего взгляда то, что мы теряем и на что соглашаемся.

Пусть вас не вводит в заблуждение примитивность большинства страниц в социальных сетях — за этим кроются серьезные последствия. Конечно, за недолгую историю Facebook с его помощью было свергнуто больше правительств, чем укреплено. Но если этот сайт когда-нибудь решит, что ему выгодно сотрудничать с властями (как это сделала AT&T, давая администрации Буша следить за абонентами без санкции суда), очевидно, что из него получится один из самых эффективных инструментов слежки за всю историю человечества. Когда компания или отрасль получает огромную власть над большинством людей, всегда есть вероятность, что власти сделают ей предложение, от которого она не сможет отказаться.

Главные цели Facebook пока еще неясны. Однако уже сейчас битва за сетевое доминирование дает веские причины полагать, что интернет не является исключением из Цикла. Оказывается, сами по себе сети не имеют изначального характера и в конечном итоге становятся тем, что мы из них делаем. Как писал Бернерс-Ли в 2010 г., «похоже, люди думают, что сеть — это вроде как часть природы, и если она начинает чахнуть, то это печальный процесс, который нам неподвластен. Но это ошибка. Мы создаем сеть сами — составляем протоколы, пишем программы. Этот процесс целиком в наших руках». Ни характер, ни судьбу предугадать нельзя.