Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро
Шрифт:
Декан: Мой генерал, в Рейнской армии все были весьма удивлены, узнав, что некоторые генералы, которых Моро снял с должности, получили новые назначения сразу по прибытии в Париж… Все знают, что Моро имел много причин быть недовольным службой генерала Гувьона Сен-Сира с самого начала кампании, а вы его назначили командующим в Италию.
Первый консул: Если бы генерал Моро представил официальную жалобу на этого генерала, а правительство проигнорировало бы ее и предоставило ему новую должность, то это замечание было бы справедливым, но Сен-Сир представил письмо, в котором отмечаются его заслуги и что он вынужден покинуть Рейнскую армию по состоянию здоровья.
Декан: Генерал
Первый консул: Мне об этом известно. И в этой связи между военным министром и генералом Моро имела место весьма нелицеприятная переписка. Что касается остального — все прошения Моро были удовлетворены.
Декан: Получив от вас в награду пару почетных пистолетов, генерал Моро снова отправился из Парижа в Германию и остановился в Нимфенбурге. У меня там была штаб-квартира, и он попросил меня остаться. Почти все дни, что мы были вместе, я был единственным его другом и собеседником. Мы часто бывали вместе, охотились… И все это время, пока мы оставались в Нимфенбурге, он говорил о вас с восхищением.
Первый консул: Все, что вы говорите, — правда. Но ситуация изменилась, как только к нему приехала жена в Зальцбург. Однако она не виновата в том, что он изменил свое поведение. Он попал под влияние тещи — известной интриганки — и стал слушать опасные советы трех плутов — Лаори, Френьера и Норманна. Их интриги и гибельные советы — приведут к падению Моро.
Декан: Я уверен, мой генерал, что если бы вы смогли сделать первый шаг к примирению, вы заполучили бы Моро в свой лагерь.
Первый консул: Это зыбучий песок…
Тон, с которым Бонапарт произнес последние слова, означал окончательный приговор Моро, — подумал Декан. На это он ничего не смог возразить. Он чувствовал себя слишком подавленным.
Было ясно, что этот генерал пришел защищать Моро как друга и сделал это мужественно и открыто; и этой дружеской защиты вполне могло хватить, но как много он еще хотел сказать первому консулу…
Вопреки утверждению последнего, несомненно, например, то, что представления генерала Моро о продвижении по служебной лестнице или сохранении в должности многих офицеров Рейнской армии, сделанные в последние месяцы 1800 года и в первые месяцы 1801 года, не были ни утверждены, ни сохранены. Это, в частности, касается генерала Лаори, которому Бонапарт отказал в присвоении звания дивизионного генерала. Кроме того, Лаори не заслуживал эпитета «маленький подлец», которым его наградил первый консул. Да, он действительно был небольшого роста — даже ниже Бонапарта, но подлецом — никогда.
«Его лицо нельзя было назвать красивым, — вспоминает Декан, — но в нем не было ничего отталкивающего, и, кроме того, Лаори был человеком с твердым характером и очень способным офицером. Он не понравился Бонапарту в бытность секретарем генерала де Богарне (первого мужа Жозефины, гильотинированного во время террора) в самом начале революционных войн, так как совершил ряд бестактных поступков по отношению к вдове генерала — Жозефине де Богарне — будущей супруге Бонапарта.
Что касается Френьера, молодого человека, которого Моро взял к себе в качестве личного секретаря, и Норманна — аджюдан-командана, в прошлом члена Совета пятисот, то они также не заслуживают столь грубого эпитета.
Декан считал себя не вправе передать Моро, с которым он уже попрощался, свой разговор с первым консулом. Но в момент посадки на корабль в Бресте он случайно встретил капитана флота Уло, командира корабля «Belier» (брата Эжени, супруги Моро), которому сказал: «Я вам настоятельно советую немедленно написать вашей матери, а также вашей сестре, чтобы они использовали все свое влияние, с целью
Однако Бонапарт не ошибался, когда говорил Декану, что Моро связан с агентом Пишегрю — аббатом Давидом. О! Это была интересная личность — аббат Давид. Он был главным викарием в Оверне, когда свершилась революция и его жизнь висела на волоске. Многие пастыри и непокорные священники, чтобы избежать гильотины, прятались в лесах, жили в землянках, либо пытались покинуть свою неблагодарную родину. Давид нашел лучший выход. Как мы уже упоминали, у него в Северной армии служил племянник — генерал Суам. Давиду удалось устроиться писарем в штаб армии под вымышленным именем. Главнокомандующий Северной армией, в то время генерал Пишегрю, предупрежденный Суамом о подлинном имени нового писаря, не только не выдал его, но пожелал познакомиться с ним лично. Аббат ему понравился, и они подружились настолько, что Пишегрю сделал его своим доверенным лицом. Аббат поддерживал регулярную переписку с уже опальным Пишегрю, когда последний находился в Лондоне (после неудавшегося переворота 18 фрюктидора). Был ли он уполномочен Пишегрю, или же сам взял на себя миссию вычеркнуть бывшего генерала из списков изгнанников — точно неизвестно. Как бы то ни было, для достижения этой цели ему нужны были весомые рекомендации. От кого их можно было получить, если не от бывших соратников Пишегрю, и, в частности, от самого знаменитого из них — генерала Моро. Вот почему аббат решил обратиться именно к Моро. В своем письме он просит о встрече, место и время которой были бы удобны генералу. Моро отправил к нему своего секретаря, которому строго-настрого наказал быть начеку. Давид сделал для себя вывод, что Моро враждебно настроен по отношению к Пишегрю. Он подумал, что последнему не разрешают вернуться во Францию из-за возражений Моро. «Нужно помирить этих двух генералов», — сказал он себе и начал действовать.
Он пишет письмо Жану-Виктору Моро, в котором напоминает, что все несчастья Пишегрю проистекают из-за того, что бумаги Клинглина попали в руки Директории. Моро ответил, что «…он не желает оправдываться в том, что совершил, и что его (Моро) может упрекать только правительство, а не Пишегрю…, что именно он (Моро) желал избавить Пишегрю от осуждения, и более того, положение, в котором находится сейчас Пишегрю, доставляет ему боль, и что если бы власти заявили, что только позиция Моро является единственным препятствием для возвращения Пишегрю на родину, то он бы сделал все, что в его силах, чтобы положить конец этим домыслам». Что ж, это был отличный ответ Моро-дипломата. Понимая, что письма, возможно, перлюстрируются консульской полицией, он пишет так, чтобы к нему невозможно было придраться. Вот где понадобился его талант адвоката. Не зря Моро получил юридическое образовании, и мы увидим ниже, что оно ему еще понадобится.
Однако аббат оказался на редкость упрямым человеком. Он захотел, чтобы Моро принял его лично. И добился своего. Моро, как оказалось, с ним встречался, и не раз. Мы не знаем, о чем они говорили, но ясно одно — после этих свиданий аббат Давид стал выражать страстное желание вновь увидеться с Пишегрю.
Он решает отправиться в Англию и с этой целью запрашивает в полиции паспорт, который был вскоре ему выдан. Полиция знала, что делала. Счастливый аббат сел на грузопассажирское судно, которое шло до Кале, где намеревался пересесть на корабль, следующий в Англию. Но в самый момент посадки он был схвачен двумя жандармами и доставлен в Париж. Все находящиеся при нем бумаги были конфискованы, а сам он взят под стражу и заключен в тюрьму Тампль.