Глаз голема
Шрифт:
Якоб откинулся на подушки.
— Быть может, пройдут годы, прежде чем Тэллоу наконец попадётся в ловушку, — ну и что? Мне-то уж точно торопиться некуда. Моё лицо останется изуродованным ещё как минимум лет пять. Я могу и подождать.
Он внезапно отвернулся.
— Ладно, позови маму. И не говори ей того, что я тебе сейчас сказал.
Миссис Гирнек Китти обнаружила на кухне, она растирала в ступке странное месиво, белое и маслянистое, смешанное с тёмно-зелёными душистыми травами. Когда Китти передала ей просьбу Якоба, она устало кивнула.
— Едва успела приготовить новую порцию, — сказала она,
И выбежала из комнаты.
Китти, волоча ноги, поплелась в сторону прихожей, но не успела она сделать и двух шагов, как её остановил негромкий, короткий свист. Девочка обернулась: старая бабушка Якоба сидела на своем обычном месте, в кресле возле очага, и на её костлявых коленях стояла большая миска с гороховыми стручками. Её блестящие чёрные глазки смотрели на Китти в упор; бесчисленные морщинки на лице двигались — старуха улыбалась. Китти неуверенно улыбнулась в ответ. Старуха подняла иссохшую руку и дважды согнула узловатый палец, маня Китти к себе. Китти подошла к ней. Сердце у неё колотилось. Сколько раз она ни бывала в этом доме, ни разу не довелось ей перемолвиться и парой слов с бабушкой Якоба — девочка вообще ни разу не слышала, чтобы та разговаривала. Её охватил дурацкий, беспочвенный страх. Что ей говорить? Китти ведь не знает чешского! Чего старуха от неё хочет? Китти внезапно почувствовала себя точно в сказке, где маленькая девочка заблудилась и попала на кухню к ведьме-людоедке… Она…
— Вот, это тебе, — произнесла бабушка Якоба с отчётливым, жестким южнолондонским выговором. И, не отводя глаз от лица Китти, принялась рыться в складках своих объемистых юбок. — Береги ее… Да куда же она запропастилась, негодница? Ах, вот она! Держи.
Её рука, протянутая к Китти, была крепко стиснута. Китти подставила ладонь и сперва ощутила, что легший в неё предмет — тяжелый и холодный, а потом увидела, что это. Это была металлическая подвесочка в форме капли. На остром конце имелась небольшая петелька для цепочки. Китти не знала, что и сказать.
— Спасибо, — сказала она. — Она очень… Очень красивая.
Бабушка Якоба хмыкнула:
— Хо. Она серебряная. Так будет верней, девочка.
— Но… но она же, наверно, очень ценная. Я даже не знаю, могу ли я…
— Бери, бери. И носи её.
Туго обтянутые кожей руки сжали ладонь Китти, свернули её в кулак.
— А то мало ли… Ну, иди, а то мне ещё надо вылущить сотню гороховых стручков. А то, может, и все сто два — по одному на год, а? То-то же. Иди, не мешай. Убирайся!
В течение нескольких следующих дней Китти с родителями все обсуждали, что же им делать, но результат всегда был один и тот же: даже если собрать все семейные сбережения, всё равно на то, чтобы уплатить штраф, наложенный судом, не хватало нескольких сотен фунтов. Всё шло к тому, что придётся продавать дом, — а дальше маячила полная неопределённость.
Оставалась одна надежда — на мистера Пеннифезера.
«Позвоните, если вас это заинтересовало. Через недельку». Китти не говорила о нём ни родителям, ни кому другому, но его слова твёрдо запечатлелись у неё в памяти. Он обещал ей помочь, и она была, в принципе, не против. Весь вопрос — почему? Вряд ли по доброте душевной.
Но если она ничего не предпримет, её родители останутся без крыши над головой!
В телефонном справочнике Т. Э. Пеннифезер действительно наличествовал: он значился как «поставщик
Но что ему надо? Часть души Китти настоятельно советовала ей не связываться с ним; другая часть возражала, что терять ей нечего. Если не заплатить штраф в ближайшее время, её арестуют и посадят в тюрьму, а предложение мистера Пеннифезера — единственная ниточка, за которую она может ухватиться.
И наконец Китти решилась.
За два квартала от её дома была телефонная будка. И в одно прекрасное утро Китти втиснулась в её тесное, душное нутро и набрала номер.
Ей ответил сухой, астматический голос:
— «Товары для художников», слушаю.
— Мистер Пеннифезер?
— Госпожа Джонс! Очень рад. Я боялся, что вы так и не позвоните.
— Вот, звоню. Видите ли, я… Меня интересует ваше предложение, но, прежде чем согласиться, я должна узнать, что вы хотите взамен.
— Разумеется, разумеется. Я должен вам все объяснить. Не могли бы мы встретиться?
— Нет. Объясните так, по телефону.
— Это было бы неблагоразумно.
— Для меня это благоразумнее. Я не хочу рисковать. Я не знаю, кто вы такой, и…
— Конечно, конечно. Могу предложить одну вещь. Если откажетесь, дело ваше. На этом наше знакомство завершится. Если согласитесь, пойдём дальше. Так вот, моё предложение: давайте встретимся в кофейне «У друидов», что у Семи Циферблатов. Знаете её? Популярное местечко, всегда полно народу. Там вы сможете побеседовать со мной в полной безопасности. Если вы все же сомневаетесь, могу предложить ещё один вариант. Положите мою визитку в конверт вместе с информацией о том, где назначена встреча. И оставьте конверт у себя в комнате или отправьте его себе по почте. Как пожелаете. Если с вами что-нибудь случится, полиция меня разыщет. Возможно, это вас успокоит. И ещё одно. Чем бы ни завершилась наша беседа, денег я вам в конце концов всё равно дам. К вечеру ваш долг будет оплачен.
Похоже, этот долгий монолог утомил мистера Пеннифезера. Пока он пытался отдышаться, Китти размышляла над его предложением. Долго ей размышлять не пришлось. Предложение было чересчур заманчивым, чтобы отказаться.
— Хорошо, — сказала она. — Договорились. «У друидов» — во сколько?
Китти подготовилась тщательно: написала родителям записку и сунула её в конверт вместе с визитной карточкой. Конверт она оставила на кровати прислоненным к подушке. До семи вечера родители не вернутся. Встреча была назначена на три. Если всё пойдёт нормально, она вполне успеет вернуться домой и убрать записку прежде, чем её найдут.
Китти вышла из метро на Лестер-Сквер и пошла в сторону Семи Циферблатов. Мимо промелькнула пара-тройка волшебников в лимузинах, управляемых шоферами. Все прочие брели по тротуарам, запруженным туристами, и берегли карманы от воришек. Так что шла Китти не так быстро, как хотелось бы.
Чтобы сэкономить время, Китти свернула в переулок, который огибал магазин маскарадных костюмов, тянулся в глубь квартала и выходил на другую улицу у самой площади Семи Циферблатов. Переулок был сырой и узкий, но зато тут не было ни уличных музыкантов, ни туристов, так что с точки зрения Китти это было настоящее шоссе. Она нырнула в переулок и стремительно зашагала по нему, поглядывая на часы. Без десяти три. Она вполне успевает.