Глаз Охотника
Шрифт:
Когда Риата закончила промывать царапины Уруса, она проговорила:
— Нужно решить, как действовать дальше. До рассвета остается еще пять часов.
Урус предложил уходить, не дожидаясь восхода солнца, ибо в предрассветные часы ночной народ вряд ли отважится на вылазку, а оставаться здесь, в подвале мечети, значило подвергать себя опасности.
Араван поддержал его, и было решено немедленно оставить подземелье, а остаток ночи провести на верху минарета. Даже если бы рюпты осмелились напасть на них там, они появились бы в башне не целой толпой, а по одному через
Риата предложила уходить немедленно, но тут Фэрил воспротивилась:
— Я ни за что не оставлю Гвилли здесь, в этой камере пыток.
— Ну конечно нет, дорогая, — успокоила ее эльфийка. — Я сама понесу его. — И в подтверждение своих слов она завернула баккана в его одеяло.
Араван попросил подождать еще минуту и приступил к неприятной, но необходимой обязанности: своим хрустальным копьем эльф проткнул сердце каждого поверженного врага, чтобы удостовериться в том, что они больше не восстанут из праха.
Риата отсекла своим мечом голову гхулку и отрубила его конечности и только затем вытащила у него из сердца серебряный нож Фэрил, протянув его дамне, которая, обтерев, спрятала эльфийское оружие в ножны.
Наконец все было готово, и друзья, забрав седла, постели и другую поклажу, покинули страшную комнату один за другим. Первым шел Урус, вновь обретший свой верный цеп, за ним Риата с Гвилли на руках, потом Фэрил, а замыкал шествие Араван.
Урус намеренно громко ревел по дороге, подражая медведю, чтобы распугать оставшихся вергов. И действительно, проходя по пустынной винтовой лестнице, которая вела наверх, к самому алтарю в главном зале мечети, друзья слышали торопливый топот ног разбегающегося в разные стороны ночного отродья.
Молитвенный зал был пуст, и по углам его на сей раз не раздавалось ни звука, ни шороха. У Фэрил, несмотря на это, бешено билось сердце, ибо она каждую минуту ожидала какого-нибудь подвоха, например что из бойниц сверху посыплется град стрел. Но все было тихо и спокойно.
Неожиданно дамна заметила, как что-то поблескивает на каменных плитах. Наклонившись, она увидела свой серебряный стилет, быстро подняла его и положила в ножны. Большинство стальных кинжалов осталось на поле поля, но оба серебряных были теперь на месте.
Дойдя до противоположного конца зала, откуда они в свое время пришли, друзья обнаружили, что решетка все еще закрыта. Тогда Урус направился прямо к двери, из которой появился огрутх. Пройдя по узкому коридору, они попали в небольшой зал, из которого наверх и вниз вели лестницы.
— Если спуститься вниз, я думаю, мы попадем прямо в подземный коридор, ведущий к минарету, — предположил Урус.
Друзья согласились и последовали за ним. Дойдя до решетки, они обнаружили, что и она закрыта. Рядом лежала доска, которую они бросили тут в свое время. Урус подошел к лебедке и нажал на рычаг. Решетка с лязгом поднялась. Когда друзья прошли, Медведь подложил доску под решетку и с помощью своего тяжелого цепа обрубил цепи, державшие решетку поднятой. С грохотом она опустилась. Тогда человек взялся за крепкую доску, поднатужился, приподнял железную махину
Наконец они добрались до минарета. Сквозь открытую дверь со двора сочился мягкий свет луны.
— Наверху могут быть верги. Риата, вы с Фэрил останетесь здесь, а мы с Араваном сходим — посмотрим, все ли в порядке.
Человек и эльф ушли, а Риата бережно положила Гвилли на пол и встала в проходе, опасаясь, как бы со двора не нагрянули рюпты.
Фэрил с ножом в руках отступила в тень.
Ни звука не раздавалось в ночной тиши. Лошадей их тоже не было видно.
Через несколько долгих минут Урус вернулся и позвал их за собой, объявив, что наверху все спокойно.
Фэрил и Риата с Гвилли на руках стали подниматься наверх, а Урус тем временем закрыл дверь во двор на засов и собрал сложенное на полу снаряжение.
В комнату на самом верху минарета вел люк, проделанный в полу. Когда друзья вошли, Урус плотно закрыл люк и, продев через ручку доску, которую принес из подземного коридора, заблокировал проход вниз.
Риата хотела положить Гвилли в тени, но Фэрил со слезами на глазах воскликнула:
— Положи его на свету. Гвилли всегда говорил, что лунный свет — особенный!
Эльфийка с болью в сердце исполнила просьбу подруга.
На небе сияла луна, только недавно начавшая убывать.
Вдруг издалека донесся звук скрежещущего металла. Араван затаил дыхание и прислушался.
— По-моему, они поднимают решетку — ту, которая преграждает выход из главного зала мечети на улицу.
Риата вытащила Дюнамис из ножен.
— Они идут.
Вскоре раздался скрип дверных петель, и во двор один за другим вышли пять хлоков с факелами. Затаив дыхание друзья следили за врагами, но те направились прямиком к воротам. Подняли тяжелый засов, немного, так чтобы можно было выйти, приоткрыли массивные ворота и скрылись в темноте ночи, по-видимому направляясь в ущелье. Вслед за ними вдогонку со двора припустились три рюкка.
Араван сжал в руке синий амулет и тихонько засмеялся.
— Он еще чуть-чуть прохладный, но явно теплеет. В мечети почти не осталось ночного народа, — может, еще один-два. Испугались Медведя!
— И все же не стоит терять бдительность, — предупредила Риата, убирая Дюнамис в ножны. — До рассвета еще почти пять часов, и нам лучше переждать их здесь.
Араван проследил, как озаряемые светом факелов клоки и рюкки стремительно удалялись на север, и, обернувшись к Урусу, проговорил:
— Дружище, мы все были уверены, что ты погиб. Расскажи же, как тебе удалось выжить?
Урус опустился на каменный пол, усадил рядом Риату и подозвал Фэрил, не желая, чтобы дамна всю ночь просидела у тела любимого, в одиночку предаваясь грустным мыслям.
— Когда огрутх сдавил меня, как тисками, я лишился чувств. Помню только, как захрустели кости, кровь пошла горлом, и я умер. Не знаю, сколько времени прошло, пока я лежал мертвый. Наверное, Фэрил права, и уничтожить меня можно только с помощью серебра, сильверона, огня, а также зубов и когтей существа, на котором, как и на мне, лежит Заклятие.