Глаза Сатаны
Шрифт:
Когда шлюпки подняли и укрепили, ночь уже властвовала над морем. Испанской шлюпки видно уже не было. А корабль полыхал жарким пламенем. Ветер сносил обрывки парусов, щепки далеко по направлению английского судна.
– Все на брасы, на реи! Растягивай паруса! – Барт орал в рупор, торопя матросов. – Полить палубу и паруса забортной водой! Убрать абордажные снасти и оружие! Быстрей, вонючие крысы! Головёшки летят!
Матросы обезьянами карабкались по вантам, реям, работали на тросах. Вскоре судно получило ход.
Испанский
По случаю первого крещения, капитан приказал выкатить бочку испанского вина, несколько копчёных окороков, апельсины громоздились горой, и пир продолжался до пятой склянки.
– Так легко у нас получилось! – воскликнул Ивась, укладываясь в баковой клетке, подложив под себя кусок испанского старого паруса. – А я всё волновался и переживал.
– А на борт выскочил первым, – усмехнулся слегка хмельной Омелько.
– Что ж такого? Ждать вас, когда вы вёсла уложите? Да и Демид должным образом доложил нам про трусость. Боязно было припоздниться.
– Сразу видно, что парубок, – промычал Демид. – Угомонитесь, скоро наша вахта и мы не отдохнём.
Не прошёл и месяц, как подошли к Азорам. Тут пришлось удирать от военного корабля с его сорока пушками. Это было сделать легко. Ход у «Миньона» был значительно быстрее. Для острастки испанец послал вслед ядро. Оно плюхнулось в волны, не долетев более ста саженей.
Из-за шквалистого ветра и волнения, капитан решил не заходить за водой на острова. Джек Крэбб уверял, что воды до Антил вполне хватит.
Теперь ветер уверенно и постоянно гнал судно на запад. Опасаться надо только испанских военных кораблей и штормов. Но корабли этими широтами редко ходят в Испанию, а штормы подстерегают суда в любое время.
– Демид, ты не знаешь, нам что-нибудь перепадёт от того захваченного испанца? – Спросил Омелько. Он, видно было, давно хотел об этом спросить, не решался и только сейчас, когда всё давно успокоилось, осмелился.
– Вряд ли, Омелько. Было так мало, что одному капитану ничего не достанется. А ему ещё надо оплатить стоимость судна, груза, оружия, да и прибавка к этому всегда должна быть. А риск? За это тоже полагается. Сколько кораблей гибнут в море? Убыток!
– Ещё успеешь побренчать в кармане, Омелько! – хохотнул Ивась, но у самого всплыли воспоминания о пропавших богатствах, отнятых проклятыми немцами. И теперь втайне он понимал Омелька. Только не хотел в этом признаваться даже самому себе.
За три дня до появления на горизонте острова Барбадос судно попало в полосу жестокого шторма, захватившего его своим крылом. Южный ветер погнал судно вдоль цепи Малых Антил. Паруса были частично порваны, течь в трюме требовала постоянного труда по откачки воды. И четыре человека постоянно работали на помпе.
Не обошлось без неприятности. Один матрос был смыт в море, и тут же исчез в круговерти волн
К этому времени шторм поутих. Картина на палубе была не радостной. В беспорядке валялись тросы, канаты, куски дерева, разбитая бочка, всё промокло. Матросы валились с ног после стольких дней борьбы за жизнь судна.
– Демид, ты всё говорил, что Ивась дохляк. Гляди, он свежей нас выглядит!
– Омелько, он молодой. Что ему? Пусть побудет в нашей шкуре! – Демид с трудом передвигался по палубе, готовый в любую минуту свалиться за борт.
– А я? Едва держусь на ногах, а Ивась всё бегает по вантам.
– Пусть побегает, пока молодой. Он прыткий.
Ивась и теперь стоял на руле, когда почти все отлёживались после изнурительных дней шторма.
С ним несли вахту Барт и ещё три матроса, что ещё могли кое-как двигаться и работать. Погода позволяла идти по спокойному морю курсом на северо-запад при скорости четыре узла.
Из трюма доносились мерные удары молотка конопатчика Долбуна, как его прозвали на судне с лёгкой руки Косого. Он уже второй день стучит, течь немного ослабла. Это позволяло матросам временами прекращать качать воду ненавистной помпой.
Барт неторопливо прохаживался по мокрым ещё доскам полуюта, а Ивась с трудом боролся с одолевавшим его сном. Остальные матросы уже дремали, пока нет работы, а рулевому нет на то времени и возможности. Нужно постоянно посматривать на компас, следить за песочными часами, переворачивая их в нужный момент, пока юнга спит, вымотавшись за четыре дня.
Барт прохаживался, поглядывал на Ивася, наконец спросил, остановившись рядом:
– Ты, говорят, издалека к нам прибыл? Что за страна?
Ивась поднял голову, разлепил глаза потире, ответил:
– Это очень далеко, сэр. На востоке. Украина называется, Русь. Она под властью Польши. Пока, – улыбнулся юноша.
– Никогда не слышал. Польшу знаю, Русь, а... как там?
– Украина, сэр. Река Днепр.
– Не припоминаю. Но реку где-то слышал. А как это ты ещё в состоянии работать? Такой худой, маленький!
– Я жилистый, сэр, – улыбнулся Ивась. – У нас все в роду были выносливые. А спать мне очень хочется, сэр.
– Джон, ты не обязан называть меня сэром, это не военный и даже не торговый корабль. Здесь у нас равноправие. Вроде товарищества. Скоро мы в какой-нибудь укромной бухточке заключим договор-соглашение, где все наши права и обязанности будут оговорены.
– У нас в Сечи, есть на Днепре такое войсковое образование, тоже что-то похожее на то, что вы только что сказали. У нас друг, Демид, был сечевиком. Он и полковнику, где мы были в плену, всё рассказывал этому немцу. Он даже всё записывал в книгу. Я видел сам.