Глазами волка
Шрифт:
Сагилл начал раскачиваться. Нота звучала всё громче и громче, а на полу клубился зелёный дым. Лик почувствовал, что он тоже хочет петь. Точнее, выть.
То, что происходило, было очень близко к метаморфозе. Воздух в комнате стал густым и закручивался вокруг своей оси. Словно кто-то варил похлёбку и помешивал её палкой, так, чтобы каждый кусок сварился равномерно, а мысли поднялись вместе с белым паром, вверх, к холодному сиянию звёзд.
Снаружи, за стеной, послышался звон. Это ветер играл литаврами священной
Лик завыл, Ифито тоже завыла. Скрученные полоски липовой коры корчились в огне очага. Огненные змеи плясали на стенах.
А как же пылающий круг? Где же пылающий круг?.. Ах да, вот же он. Но он остался внизу, под бурлящим котлом. А они летели всё выше, на белых крыльях лёгкого пара, словно превратившись в стрелу.
Туда, к неизменному порядку холодных звёзд.
12
– Ты станешь другом одного человека. Этот человек желает сорвать с неба звезду и увенчать ей свою голову,– произнёс Сагилл.
Они лежали в роще, и небо над головой почти перестало кружиться. Над головой журчал источник.
Лик поднял отяжелевшую голову и поставил под струю. Потом набрал горсть воды и опрокинул в рот.
Он никогда в жизни не пил воды вкуснее.
– Говоришь, стану другом человека, у которого на голове звезда..– пробормотал он..
– Станешь другом человека, что хочет звезду на голову,– попроавил Сагилл,– Это – разное.
– Я понимаю, что разное,– Лик повернул голову и увидел, что Ифито лежит здесь же, разбросав по земле рыжие волосы. Она дышала ровно. Глаза были закрыты.
– Я не знаю, станешь ли ты царём,– продолжал Сагилл. Прежний голос к нему уже вернулся,– Я не знаю также, станет ли царём он. Желающих не так много, как кажется, но их и немало. Скорее всего, он сложит голову по дороге к престолу. И ты сложишь голову вместе с ним.
Лик улыбнулся.
– Славная смерть,– сказал он.
– Ты мечтал о такой?
– Разумеется!– Лик так возбудился, что даже сел,– А как ещё скиф умирать должен? Это только вы, энареи, к смерти в повозке едете. Ты сам видишь – я обычный скиф, хоть и не всадник, но славного неврийского рода..Смерть в бою – что может быть лучше!?
Сагилл поднял брови, не поднимая головы.
–.А что значит огненный круг?– продолжал спрашивать Лик,– Это ты увидел?
– Он ничего не значит сам по себе. Но он помог мне кое в чём разобраться.
– Так, хорошо. А ты увидел этого претендента в цари?
– Сейчас, подожди,– Сагилл опять прикрыл глаза.
Он словно прислушался к чему-то неведомому. Ветер утих, литавры висели без движения. Лишь струя журчала на мраморной кладке источника, и смутный гомон долетал с рыночной площади..
Наконец, Сагилл открыл глаза и тоже сел.
– Я отведу тебя к человеку, который водит с такими дружбу.
Лик вскочил на ноги. Не выдержал
Ифито продолжала лежать головой к источнику. Из приоткрытых губ, тонких, словно нарисованных беличьей шерстью, доносился храп.
– Отнесём её в храм?– предложил Лик.
– Нет.
– А если…
– Никто её здесь не тронет. Это священная роща. Идём.
Лик не чувствовал опьянения. Только ноги немного ныли и тело покачивалось, словно после болезни.
Интересно, он не обиделся на повозку? Раз помогает – значит не обиделся. Похоже, Сагилл за годы служения Богине достиг высокой ступени мудрости. Человек на это ступени не только делает мало глупостей, но ещё и неуязвим для глупостей, что делают другие…
Они вышли к парадному вход. Дородная служительница с эгидой Артемиды на груди устало смотрела на высокого красивого парня с неврийскими огненно-рыжими волосами.
Парень её старательно что-то втолковывал.
Сколько же тут неврийцев?– подумал Лик,– Наверное, не меньше, чем в Новой Столице.
– Жрецы не знают ничего, кроме своих обрядов,– говорил рыжий,– Для вас это – достаточно. Вы что, думаете, вы первая, с кем я об этом говорю? Вы даже не тридцать первая! И я всё равно не слышу ответов на самые простые вопросы!
– Может, потому что этих ответов просто нет?– спросила служительница.
– Когда я был в Пантикапее, там ещё оставались философы,– продолжал рыжий,– Они изучают начала природы. Есть самые разные учения – одни утверждают, что мир сделан из воды, другие – из огня, третий – из песка. А в южных государствах философов назначают стратегами и базилевсами.
– Если ты будешь со всеми так спорить,– сказал энарей,– то не станешь даже лохагом.
Рыжий повернулся
– О, многомудрый Сагилл,– заговорил он,– Я у вас тоже хотел спросить. Если вы видите будущее, то могли бы пророчить победу на любом ристалище. Ваш храм бы озолотился.
– Мой храм – на содержании города. И в нём всего достаточно.
– А вы подумайте о ристалище, подумайте! Пора нам, жителям Таврии, обустроить своего оракула, как в Омфалии. Царь Меотии, городской совет, жители великих городов юга – все поедут в Херсонес, вас послушать.
– Если бы я предвидел исходы войн и игрищ,– по-прежнему невозмутимо произнёс энарей,– то поселился бы в Танаисе. Играл бы с аримаспами на золото, что отбирают они у грифонов, и ни в чём не нуждался.
Тем временем большой невриец заметил меньшего.
– А это кто?– спросил он.
– Это Лик. Он только что из Новой Столицы и чудом спас свою шкуру. А этот человек,– Сагилл повернулся к Лику,– зовётся Маэс. Он тоже из неврийцев. Жил среди меотийских скифов, но тоже сбежал из города. Вы оба – из терионы с ликантропией. Помогите друг другу.