Глеб Белозерский
Шрифт:
Однажды Белоозеро посетил именитый новгородский купец, который вел широкий промысел пушнины на Севере и торговал с немцами и датчанами. Он встретился с князем Глебом в его палатях и повел такой разговор:
– Гусельников я. Слыхал о таком, княже?
– Как не слыхать. Торговый дом в нашем городе держишь.
– Там мой приказчик Хрисанф хозяйничает.
– Решил проведать, как у него дела идут?
– Между делом проведаю. На Двину, на Мезень направляюсь. За собранной моими охотниками добычей.
– Наверное, потому, что твой пращур на гуслях бренчал.
– Вот-вот. Бренчал пращур на гуслях, как Садко, про которого старинные былины рассказывают. А может, пращур и есть тот Садко?
– У тебя ко мне дело, купец?
– Угадал, княже. Верховья реки Сухоны на твоей земле?
– Пока на моей. Хотя спор идет с ярославским князем из-за этих верховьев: ему восточный берег Кубенского озера принадлежит. Ярославским-то княжеством управляют мои близкие родственники. Угличским и Ростовским тоже. Вот и спорим иногда из-за волостей.
– Бог с ними, с вашими княжескими спорами. Я не об этом. По Сухоне плавал?
– Пока не приходилось.
– А стоило бы поплавать. Пониже истоков река делает излучину.
– Ну и что? Бог с ней, с излучиной.
– Как это Бог с ней? Излучина мелководна, плавать по ней трудно. Мои дощаники не раз здесь застревали, садились на мель. Сколько времени теряли, пока преодолевали проклятое место. А если бы ты, князь Глеб, взялся прорыть канал, спрямив тем самым русло и обойдя мель.
– И велик канал нужен?
– Совсем не велик. Версты две в длину.
– Ну что ж, купец. Пророем канал. Вот только не совсем я понимаю, кто оплатит труд землекопов. Выгода-то от этого канала будет вам, купцам, а не мне.
– Соберем, как говорится, с миру по нитке. Уговорим других купцов поучаствовать. А ты нам канавку выроешь.
– Не канавку, а канал, глубокий и широкий, чтоб два встречных каравана могли разминуться.
– Правильно мыслишь, князь.
– Договорились, Гусельников. А я как раз сегодня собирался в лавку к твоему Хрисанфу.
– Что понадобилось.
– Хорошее женское платье. Подарок хочу сделать.
– Тонкого заморского сукна, с вышивкой. Пойдет?
– Пойдет.
– Тогда считай: дарю тебе платье. А дальше уж сам моим подарком распоряжайся.
– И еще мне надобно сафьяновые сапожки. Желательно красного цвета.
– Сапожки купишь в лавке у Хрисанфа. Я ведь на подарки не шибко щедрый. Иначе был бы из меня некудышний купчишка. Платье тебе за то, что сговорились насчет канала. Сговор еще не деньги. Канала-то пока нет. Пророешь канал на излучине Сузони, узнаешь нашу щедрость.
– Сперва узнаю щедрость, тогда и канал будет.
– Ладно, княже. Сговоримся как-нибудь.
Платье
Григорий Меркурьев спросил:
– Не возьмешь ли с собой охрану, князь?
– Нет, Гриша. Люблю охотиться в одиночестве.
– Взял бы, князь, пару молодцев. Чем черт не шутит… На Суде-реке опять новгородские ушкуйники баловались.
– Так то на Суде-реке. От нас далеко.
– Скажи хотя б, где искать тебя в случае чего…
– В камышах за Шексной.
Глеб отправился в челноке к весянской деревушке. Он долго выжидал, наблюдая за хижинами из зарослей тальника. Видел, как выходили из изб люди, садились в лодки, куда-то отчаливали. Видел знакомого старика, чинившего сеть. Наконец увидел и Василису. Глеб выждал, когда она останется одна и издали крикнул ей.
– Василисушка, здравствуй. Вот решил тебя проведать. Василиса улыбнулась, хотя плохо скрывала смущение.
Она была все в том же холщовом платье.
– Пройдемся, красавица, по бережку, - предложил Глеб.
– Подарки тебе принес, как обещал.
– А я думала, что это ты в шутку, Василий.
– Да нет, без всяких шуток.
Василиса молча кивнула. Они шли по берегу озера, обменивались ничего не значащими фразами. Глеб не знал, как вести разговор. Его охватывало волнение от близости этой женщины, от запаха ее тела. Ему казалось, что и Василиса расположена к нему, испытывает такое же волнение.
Они пришли к тому самому месту, где Глеб застал впервые Василису купающейся в озере и выходившей нагой на берег. В этом вот кустарнике он тогда затаился.
– Сядь-ка, Василисушка, на этот камень. Что я для тебя достану из этого волшебного мешка…
Василиса присела на большой, отшлифованный ветрами и дождями валун, а Глеб между тем развязал мешок и достал из него сафьяновые сапожки.
– Нравятся?
– Ой, красотища-то какая. Ты, верно, потратился. Зачем это?
– Я ведь говорил тебе, что я человек небедный. Хотел порадовать.
Василиса, засмущавшись, хотела было примерить сапожки. Но Глеб опередил ее.
– Нет уж, позволь я…
Глеб приподнял подол ее платья, обнажил круглые колени и полноватые бедра и неожиданно для самого себя стал жадно целовать их.
– Ой, что ты делаешь, Василий. Грешно же это, - шепотом говорила Василиса, слабо отталкивая его.
Глеб, пересилив волнение, одел ей сапожки. Они оказались немного великоваты.
– А вот другой подарок тебе. Заморское платье. Василиса совсем растерялась, не зная, что и ответить.