Глиняная Библия

Наварро Хулия

– Ты знал, что я здесь?

– Да, ты шел вслед за мной из самого лагеря, однако я понимал, что ты не станешь мне мешать, пока я размышляю.

Ты разговаривал с Ним?

– Нет, Он не захотел говорить со мной. Я этого ждал так и не почувствовал Его присутствия.

– Возможно, из-за того, что неподалеку находился я, – огорченно сказал мальчик.

– Может быть, и так, а может, Ему просто нечего мне сказать.

Шамаса вполне устроило такое объяснение: он считал вполне естественным, что Бог не станет говорить

лишь ради того чтобы говорить.

– У меня есть палочки для письма. Илия мне их подарил.

– Так вы все же помирились?

– Я пытался быть хорошим учеником, однако не выполнял все то, что от меня требовалось. Это вовсе не означает, что я не хотел учиться. Конечно же, хотел, но…

– Хочешь быть вместе со своим родом в его странствиях?

– Всегда?

– Да, всегда.

– А я смогу изучить все то, что знает Илия, если буду кочевать с одного места на другое?

– Есть много мест, где ты сможешь получить эти знания. Раз уж Илия теперь далеко отсюда, надо подумать о других учителях для тебя.

– Да. Именно поэтому я и пошел вслед за тобой. Хотел попросить тебя, чтобы ты начал рассказывать мне, как Онсоздал мир и почему.

– Я расскажу тебе.

– Но когда?

– Можем начать завтра.

– А почему не сегодня?

– Потому что уже темнеет, и твоя мать начнет беспокоиться из-за того, что ты куда-то запропастился.

– Да, ты прав. А завтра в какое время?

– Я потом тебе скажу. Давай вернемся в лагерь.

Но Аврам так и не начал свой рассказ ни на следующий день, ни через два дня, ни через три. Длительные переходы, необходимость ухаживать за скотом, стычки с жителями селений, возле которых путникам приходилось останавливаться на ночлег, не позволили Авраму обрести то душевное спокойствие, которое было необходимо ему, чтобы объяснить Шамасу, почему Бог создал мир. Однако мальчик непрестанно расспрашивал Аврама об этом Боге, более могущественном, чем Энлиль, Нинурта и Мардук, и на протяжении всего долгого пути в Харран Шамас неизменно слышал от Аврама, что нет бога, кроме Него,и что все остальные боги – всего лишь ничего не значащие глиняные фигурки.

– Стало быть, Мардук не боролся с Тиамат?

– Тиамат, богиня хаоса… – задумчиво произнес Аврам и усмехнулся. – Ты и в самом деле веришь, что есть бог, управляющий хаосом, и еще один бог, управляющий водой, и бог злаков, бог овец, бог коз?

– Так меня учил Илия. Он говорил, что Мардук победил Тиамат и разделил ее на две части. Из одной ее части он сделал небо, а из другой – землю. Из ее глаз потекли реки Тигр и Евфрат, а из крови супруга этой богини – бога Кингу – Мардук сделал человека. Мардук сказал Эа: «Я соберу кровь и сотворю кости. Я создам существо, называемое человеком, и он будет поклоняться богам, дабы было им приятно».

Шамас повторил слова, столько раз слышанные им от Илии, который заставлял своих учеников изучать поэму «Энума Элиш» – сказание о сотворении человека.

– Похоже, ты все-таки запомнил кое-что из

того, чему тебя учил Илия.

– Да. Но скажи мне правду: Мардук существует?

– Нет, он не существует.

– Существует только твой Бог?

– Существует только один Бог.

– Тогда получается, что все люди, кроме тебя, ошибаются, да?

– Люди пытаются объяснить то, что происходит вокруг них, и обращают свои взоры к небу, думая, что там для всего существует отдельный бог. А если бы они не смотрели на небо, а слушали свое сердце, то нашли бы там правильный ответ.

– Видишь ли, я пытался слушать свое сердце, как ты мне советовал, но я ничего не услышал.

– Нет, это не так. Ты почувствовал, что есть путь, ведущий к Богу. Именно поэтому ты расспрашиваешь о Боге и пытаешься его познать.

– Это правда, что ты разрушил мастерскую, в которой Фарра лепил из глины фигурки богов?

– Я вовсе не хотел разрушать мастерскую, а просто хотел показать, что эти боги – всего лишь куски глины, и что внутри этой глины ничего нет. Мой отец Фарра изготавливал из глины богов. Стало быть, он тоже бог?

Мальчик от души расхохотался. Да уж, Фарра явно не бог. Престарелый отец Аврама с растрепанной бородой ни капельки не был похож на бога: он раздраженно чертыхался, когда дети не давали ему отдыхать в жаркий полдень, и отправлялся доить коз, когда наступал рассвет. «Боги не доят коз», – подумал. Шамас.

По мере того как род Фарры все дальше продвигался на север, постепенно менялась и погода. В один прекрасный день небо вдруг заволокла серая пелена, и затем на лагерь обрушилась тьма-тьмущая воды…

Укрывшись от дождя в кожаных шатрах, мужчины вели неспешные разговоры, женщины готовили ужин, а дети играли, забившись в самые уютные уголки шатров. Один из стариков заявил, что, по всей видимости, уже совсем недалеко до пастбищ Харрана. Фарра согласился с ним и сказал, что, придя в Харран, они задержатся там на некоторое время, чтобы отдохнуть, тем более что в этой земле у них много родственников, да и сам Фарра родился в Харране.

Шамас обрадовался этой новости: он с удовольствием остался бы в каком-нибудь подходящем месте, потому что так и не сумел привыкнуть к кочевой жизни с ее ежедневными долгими переходами. Шамас даже начал немного скучать по хранилищу глиняных табличек, в котором его когда-то обучал Илия. Не считая Аврама, никто во всем роде Фарры, роде кочевников, не интересовался ничем, кроме как здоровьем коз и овец и событиями, произошедшими за время дневного перехода.

Сидя в шатре, укрывавшем его от начавшегося дождя, и слушая, как Фарра рассказывает о том, что их ждет в Харране, Шамас вдруг спросил у своего отца, есть ли там хранилище глиняных табличек, где он, Шамас, смог бы продолжить учебу.

Ядин очень удивился, услышав от сына такой вопрос.

– Я думал, что для тебя учиться – сущее наказание.

– Ты ошибся, отец. Я уж лучше буду учиться, чем кочевать с места на место.

– Такова наша жизнь, Шамас. Не относись к ней пренебрежительно.