Глобальное политическое прогнозирование

Панарин Александр Сергеевич

В таком случае к нашему выводу о том, что изъяны модерна нельзя излечить новыми вариантами модернизации, придется добавить новый: нельзя ожидать благоприятных превращений режима от давления или вызова со стороны; скорее, союз внутреннего компрадорства с покровительствующими ему внешними силами на Западе способен усугубить губительный натиск модерна на беззащитную национальную среду, подвергающуюся угрозе массового геноцида. Как характерно, что вся риторика западнического демократизма, касающаяся неотчуждаемых прав человека и других отклонений от гуманистического "стандарта", тотчас же стихает, когда речь идет не о нарушениях прав единичных представителей

демократического авангарда, а о нарушении прав находящегося на подозрении народа на самостоятельное существование и существование вообще.

Что же все это означает в прогностическом смысле? Вероятно, это означает, что борьба с человекоубийственным социал-дарвинизмом модерна будет вестись с принципиально иных позиций, чем это было в прошлом.

В самом деле, какими были альтернативы социокультурной самозащиты в прошлом? Одним из вариантов была опора на западнический гуманизм, что было возможно только в условиях расколотого Запада, одна часть которого готова усмирять человеконенавистническую энергетику другой. Так было во времена первой и второй мировых войн, когда можно было говорить о противостоянии демократического и тоталитарно-милитаристского Запада. Ныне этот путь закрыт ввиду внутренней консолидации Запада, который дисциплинируют императивы экономической интеграции и давление верховного менеджера — США. Консолидация Запада, с одной стороны, окончательное вырождение модернизационного проекта в неприкрытый социал-дарвинизм, чреватый внутренним и внешним расизмом — с другой закрыли историческую перспективу западнической гуманистической альтернативы.

На второй из возможных вариантов указывает пример некоторой части мусульманского мира, пытающейся найти защиту от превращения в сырье, безжалостно перерабатываемое машиной модерна, на пути сочетания национализма с религиозным фундаментализмом. Россия ни в прошлом, ни сегодня не готова пойти этим путем, несмотря на все инвенктивы в адрес "православного фундаментализма", каким пугают мир те, кому не терпится довести "холодную войну" до конца — до полного уничтожения России. Указанный путь и сам по себе весьма сомнителен: он не выводит за рамки давно уже ставшей ложной дилеммы традиционализм — модерн, лишь меняя в этой паре плюсы и минусы.

5.3. Духовная вертикаль Континента — противоядие от конфликта цивилизаций

Характерно, что фундаменталистским движениям хотят подбросить извне саморазрушительный лозунг "конфликта цивилизаций". На этой основе легче стравить фундаменталистов мусульманства, индуизма и др. между собой и тем самым увести их от главных проблем нашей эпохи, связанных с вызовами обесчеловеченного модерна природе, культуре и морали. По сути дела западной модернистской горизонтали, превращающей человека в придаток не то технической машины (техноцентризм), не то машины рынка (экономикоцентризм), хотят противопоставить такую же горизонталь, привязывающую человека к другим отчужденным сущностям,— к тому натурализированному варианту культуроцентризма, какой обозначается эпитетом "менталитет" — находкой нового расизма.

На самом деле выход из горизонтали расизма, заранее отмеренной и вызывающей ощущение невыносимой скученности человечества, которую способна разрядить лишь истребительная война, состоит в том, чтобы войти в принципиально новое пространство, в котором и социал-дарвинистская сегрегация модерна, и этнорелигиозные сегрегации фундаментализма отпадут сами собой.

Вопреки видимости в фундаменталистской перспективе не просматривается возрождение

духовной вертикали, завещанной человечеству осевым временем зарождения великого монотеистического принципа. Напротив, развязанная фундаментализмом "война богов" парадоксальным образом воспроизводит архаику языческого политеизма.

Конфликт цивилизаций и питаемый им конфликт религий в условиях современного глобального мира создает постмодернистские эффекты норморазрушительного релятивизма, взаимной аннигиляции ценностей.

Проблема религии в современном глобальном мире стоит совершенно особым образом. Классики социологии сходятся в том, что конечный социальный смысл всякой религии — обеспечение духовно-ценностных предпосылок совместной жизни людей: "религия дает индивидам возможность жить сообща и сознавать себя обществом" { Московичи С. Машина, творящая богов. М.: 1998. С. 61. } . В прежние эпохи, когда различные культуры и цивилизации имели относительно автономные и замкнутые ниши, можно было вполне довольствоваться рассогласованностью различных монотеистических текстов, поскольку они предназначались для "своих". Не будем, впрочем, забывать, что речь шла о своих не в узкоплеменном, этноцентричном смысле.

Великие мировые религии создавали вдохновляющие суперэтнические универсалии и синтезы на уровне локальных цивилизаций. Установки современных фундаменталистов, к сожалению, по-своему раскрывают инволюционные тенденции новейшей эпохи. Цивилизационная идентичность то и дело подменяется этнической, в силу чего народы, уже вкусившие благ больших суперэтнических пространств, снова помещаются в гетто агрессивно-нетерпимого трайболизма. А на самом деле в мире "глобальной деревни" даже прежних цивилизационных универсалий недостаточно — об этом свидетельствуют симптомы "конфликта цивилизаций".

Сегодня духовно-религиозные вертикали как указание и искусство "жить сообща" должны объединить Восток и Запад, Север и Юг. Модернизационный проект такого объединения, поданный в форме более или менее принудительной вестернизации — подчинение всех цивилизаций и культур западному "эталону",— провалился. И провалился не только потому, что импульс вестернизации ослабел в слишком вязких породах чужих культур, оказавших ему активное или пассивное сопротивление, а прежде всего потому, что вестернизация стала принимать одиозный облик гегемонизма.

Здесь, как и в других вопросах, неудача модерна связана не столько с внешними причинами, сколько с его внутренней деградацией, с имманентно присущими ему импульсами варваризации, предопределенными "логикой горизонтали" — секуляризации сознания. Но если модерн после его злосчастных открытий, касающихся западной цивилизационной уникальности и "избранности", а также "пределов роста", стал скорее разъединять, чем объединять людей, то дело объединения человечеству предстоит решать на принципиально новой основе.

Объединение человечества по оси Атлантика — Тихий океан, в целом совпадающее с проектом вестернизации мира, оставляет за бортом не только весь обездоленный Юг, отныне противостоящий и богатому Западу, и богатому Востоку, но и центр Евразии — хартленд, занимаемый Россией. Напрашивается мысль, что модернизационной геополитической горизонтали, обнаруживающей свою ограниченность и гегемонистскую ущербность, необходимо противопоставить вертикаль, объединяющую российский хартленд с Индостаном. Не надо думать, что в грядущем союзе России с Индией главными являются блоковые соображения, связанные с необходимостью нейтрализовать атлантического "гегемона".