Глория
Шрифт:
«Потому, что меня нет, Аль», она молчит, но я слышу ее ласковый голос у себя в голове.
— Я вернулся, Рива! — кричу я.
«Мы рады, что с тобой все в порядке, малыш», — голос Артура.
«Ты неплохо дрался, братишка» — это уже Арчер.
«Ты так вырос, Алька» — печально улыбается мне Марта.
— Почему вы такие, почему?! — кричу я.
«Потому, что нас здесь нет», отвечает Марта.
— Почему вы такие прозрачные, почему я вас вижу в темноте?!
Они молчат и смотрят на меня. В их взглядах нет укора, только печаль и жалость и еще что-то, не могу понять что.
— Вы умерли?!
Они молчат.
— Что с вами? Где вы? — шепчу я и слезы текут из глаз. —
Они ничего не отвечают мне.
— Я не виноват, что вышел к Никишу, Рива! Я должен был выйти, я должен был взглянуть в лицо своему самому страшному врагу! Ведь Никиш был моим отражением наизнанку — он не видел снов, а я видел, он ненавидел — я любил! Я знаю, я не должен был оставлять тебя! Господи, Рива, не проходило ни дня, ни одной ночи, чтобы я не мечтал, чтобы ты была со мной! Каждую ночь я говорил себе: «Ты идиот, Аль, ты променял свою единственную любовь на возможность воткнуть нож в своего врага. Ты потерял свою любовь, потому что твой старый страх был сильнее твоей любви». Каждую ночь я видел, как я успеваю добежать до дома. Каждую ночь я добегал до дома, чтобы успеть защитить тебя, Рива, чтобы мы были друг с другом до конца, каким бы страшным он ни был! Как же я ненавидел Никиша тогда, как же я его ненавидел! Мне казалось, что с его смертью пришла смерть нашего мира, что когда его бешеное сердце перестало биться, то разорвалось наше небо! Как же я ненавижу себя, Рива! Я ненавижу себя за то, что вышел из дома. Нужно было взять у Арчера обрез и снести Никишу башку, но я не мог стрелять в него, Рива, у него не было пистолета, только нож, понимаешь, Рива?! Прости меня, Рива, пожалуйста, прости меня, прости!
Я падаю на пол и плачу, мое сердце разрывается на части, мне просто не хочется жить. Я такой маленький, я хочу уйти, закрыть глаза и никогда их больше не открывать.
«Мой бедный Аль, мой бедный любимый Аль» — холодная призрачная рука гладит меня по голове. Другие холодные бесплотные руки гладят меня — «бедный Аль».
Мне стыдно смотреть им в глаза, я виноват перед ними, их нет, а я есть, они мертвые — я живой.
Такая знакомая любимая ладонь приподнимает мой подбородок. Мне кажется или теперь рука стала немного теплее?
«Ты ни в чем не виноват, любимый».
Я смотрю в ее глаза и понимаю то чувство, которое я видел в их глазах и не мог понять — это чувство сострадания.
«Не вини себя ни в чем, ты ни в чем не виноват. Просто так вышло».
«Ты выжил, это главное, малыш» — голос Артура.
«Ты вырос» — Марта.
«Ты прошел такой длинный путь, брат. Ты совершил невозможное, смог вернуться. Я рад за тебя, братишка» — голос Арчера.
— Я взял твое имя, — говорю я, глядя в его черные глаза.
«Я знаю, смотри — не потеряй», улыбается Арчер. «Неплохое имя, правда?»
— Правда, — улыбаюсь я сквозь слезы.
«Прощай, малыш» — Марта и Артур стоят у дальней стены, Артур поднимает руку, Марта обнимает его и плачет.
«Прощай, брат» — Арчер медленно поднимает руку.
«Прощай, любимый» — Рива смотрит на меня с такой грустью, что мне больно внутри.
Они исчезают, а я продолжаю стоять на коленях. Я шепчу в темноту:
— Простите меня, простите...
Потом я задираю голову вверх так, что хрустят шейные позвонки и кричу что есть силы, кричу от боли, от горечи, от отчаяния и одиночества, кричу, пока хватает воздуха в легких:
— Рива!
Потом набираю воздуха в легкие и снова кричу, и снова, и снова, и снова...
Эпилог
Я покидаю дом с наступлением утра. Я просто не могу в нем больше оставаться. Дом помнит меня, он помнит
Я ухожу, но знаю, что когда-нибудь смогу вернуться. И я вернусь...
Я живу в своем корабле, не замечая течения времени. Я просыпаюсь утром, завтракаю, работаю с компьютером.
Много времени провожу внутри старого Корабля. Давным-давно, на Земле, его назвали «Атлант». На моей планете он, в какой-то мере, оправдывает свое имя, он — самая высокая башня Города и мне кажется, что он держит небо на своих плечах. Я запустил его силовую установку и в его темных коридорах снова горит спокойный свет. Из недр памяти компьютера «Атланта» я узнаю его судьбу, узнаю историю заселения моей планеты, страшную и дикую историю. Но Корабль в этом не виноват, вещи и механизмы, созданные человеческими руками не несут ответственность за дела людские. Вещи не виноваты в том, что делают люди с их помощью. Они — просто вещи. Я читаю временные хроники Корабля и мне жаль людей, которые оказались под пятой команды Корабля. Я ненавижу капитана корабля и экипаж, но эта ненависть не сводит меня с ума. Нельзя ненавидеть тех, кто стал прахом за полторы сотни лет до моего рождения. Я провожу в лабиринтах «Атланта» две недели и отключаю его компьютер. Свет гаснет и я закрываю за собой все люки. Корабль стоит недвижимо, все что ему осталось — это держать небо на своих плечах...
Мне все еще больно. Я не знаю, видел ли я на самом деле своих любимых в ту ночь в своем доме и это терзает меня. Может, это был сон?...
Много дней я провожу в каком-то странном состоянии оцепенения. Мне ничего не хочется делать, я просто ем и сплю. Ем — потому, что нельзя не есть, сплю — чтобы не видеть опустевший Город. Это назойливое состояние и я никак не могу из него выйти. Мне надо что-то сделать, чтобы прекратить этот замкнутый цикл одноклеточного создания — есть и спать. Я знаю, что мне надо сделать то, ради чего я прилетел сюда. Там, на Земле, в институте Эйнштейна, все казалось таким простым — я вернусь домой и все будет в порядке. Здесь же все не кажется таким простым...
Мне снится Рива, мы лежим рядом в постели. Она спит, а я смотрю на нее. Светает, скоро утро. Она просыпается, потягивается, как маленький котенок, рассеянно целует меня. Встает с кровати, на ней тоненькая ночная рубашка. Она подходит к окну, раскрывает его и говорит мне: «Посмотри на небо. Смотри, какой будет прекрасный день!» И я просыпаюсь. Мне удивительно хорошо и легко. Я улыбаюсь — день действительно будет прекрасный.
Я медленно одеваюсь, вхожу в рубку, она находится рядом с моей каютой. Включаю компьютер. Он спрашивает меня своей обычной строкой на экране: «Какие будут приказания?» Сегодня я порадую его. Улыбаясь, я запускаю программу возвращения. Компьютер радостно кричит: «Вас понял. Выполняю».
Я откидываюсь на спинку кресла и потягиваюсь. Я улыбаюсь, я закрываю глаза, я знаю, что будет дальше, я, как будто собственными глазами, вижу, как поворачивается антенна дальней связи на носу корабля и как компьютер передает сигнал малому орбитальному комплексу.
Из чрева комплекса, как из улья, вылетают пчелы-спутники. Они занимают свои места на орбите. Включаются видеокамеры восьми картографических спутников. Объективы камер обшаривают поверхность моей планеты. Активное картографирование началось.