Глоток горячего горького шоколада
Шрифт:
Бархат мужского голоса сработал мощнее «виагры». Звучал с вопросительной интонацией. Завораживающие переливы непонятного языка пленили мгновенно. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, жар прокатился, возбуждающе обволакивая тело. «Моя греза» присела рядом, и откинулась на спинку мягкого дивана. Аспидные глаза смотрели игриво, поблескивали лукаво, а обворожительная улыбка притягивала внимание. Турок самоуверен в собственной привлекательности и бесподобности до восхищения и омерзения одновременно.
Стыд
Турок продолжал очаровывать низким голосом, явно наслаждаясь умением выбить почву из-под ног. Лишь тональность изменилась, появилась снисходительность, явная усмешка. Я всё также изучала изогнутую полосу рта, не в силах отвернуться.
– Вы не говорить по-арабски? – жуткий акцент ударил по ушам, но так будоражаще, что на коже выступили мурашки. Еле удержалась, чтобы не поежиться. – Я спрашивать о ваших надписях, – пояснил турок и кивнул: – Тату на теле. Они на арабский, вот я и подумать, что вы на нём говорить.
– Нет! – хладнокровно бросила и пригубила воду из бокала – сухость во рту смягчилась. Во, даю! Турок прищурился. Видимо, раздумывал, в чём прокол – жертва быстро пришла в себя. – И даже больше, – нервозность скрывала раздражительностью. – Ай нот спик инглиш, вери бед ноу русиш. Онли мат и грубости.
Он замер, улыбка стерлась с лица и вновь его озарила:
– Гуд, – подмигнул, – это мой любить язык. Я заметить, ухажеры отлетать от ваш столик с кислый лицо. Вы явно уметь привлечь внимание и поддержать разговор.
– Мы такие, – глянула на Ленку. Блин, подруга круче меня – спокойствие как у киллера. Потягивала вино с отсутствующим видом и так нехотя, лениво кивнула в ответ, что мне аж самой поверилось: она согласна на все сто. Я наигранно долго осматривала зал, хмурила брови: – Неужели, в мотеле блондинки закончились?
Турок вновь перестал улыбаться:
– То есть? Это к чему?
– I say, – растягивала слова, – чему обязаны вашему вниманию?
– Я вас чем-то оскорбить? – он покачал головой.
– Да! – брякнула и задумалась: «Чем? Не переспал со мной в первый же день? Второй? Третий?» Я ощущала себя не самым аппетитным блюдом на царском столе. Хаотичность мыслей не показывала, как могла – деланным безразличием и скукой на лице. Ещё бы зевнуть, да будет уже перебор. Турок не сдавался:
– Чем же? – нарушил повисшее молчание.
– Подкатили банально, – нашлась я, – на вопросы не отвечаете.
– Хорошо, я сказать правду, – турок посерьезнел. Облокотился на стол: – Мне скоро уезжать, а я так и не решиться
– Вам нужна моя помощь, чтобы склеить очередную жертву? – опешив от наглости, вскинула брови.
– И да, и нет… – в свою очередь, растерялся турок. – Это – вы.
– Что за чушь? – возмутилась я и нервно усмехнулась: – Штамп за штампом. В Турции школа пикаперов у всех одна и та же? – вновь пригубила воды: – Требуйте возврата денег и ее закрытия.
Он так открыто расхохотался, что я «растворилась» в повисшем звуке. Низкий смех проникал в мозг и наполнял его нейтрализатором агрессивности – вызывал ответную улыбку.
– Я не врать, – взгляд тёмных глаз-маслин, обрамлённых веером длинных чёрных ресниц, пробежался по моему лицу. Коснулся губ, опустился к подбородку, скользнул ниже. Я уже не дышала. Ощутив неожиданную ласку, затаилась – грудь поднялась с последним рваным вздохом и предательски заболела. – Самое сладкое напоследок, – охмурял хрипловато, – чтобы воспоминания оставаться на позитив!
Я непроизвольно приложила руку к шее, ведь там красовалась наглейшая надпись на арабском: «Запретный плод сладок». Секунды летели, превращаясь в минуты.
– Долог и тернист ваш путь к сладкому, – отчеканила, убирая ладонь с тату. – Всех блондинок не сосчитать, а разбитых сердце не залечить. Да и зря время тратите. Я, ещё та карамель! Зубы сломаете или, в лучшем случае, кариесом отделаетесь.
– Я рискнуть. У меня хорош стоматолог. Вы – феминистка?
– Нет! Я – женщина! – «Обиженная», – добавила про себя. – Вам когда-нибудь говорили, что мир вращается не вокруг вас?
– Нет, но если вы говорить, это меня порадовать – между нами завязаться какой-никакой диалог.
– Хм… – ища спасение, бросила взгляд на танцплощадку – девицы, вылезая из вечерних нарядов, крутились, посматривая на «мечту». – Диалог – отлично! Я очень общительная. Поэтому хочу отмести все глупые предложения, которые могли посетить вашу разумную, светлую голову. Пить – не пью, курить – не курю, кальян – не кальяню, танцевать – не умею. Я скучная и нудная собеседница. Ко всему прочему, по ночам сплю в своей постели и одна!
– Я это уже знать! – Я вновь онемела. Турок расцвел – понял, что огорошил, смаковал радость: – Следить за вами все эти дни. Отлично играть в волейбол. Меня так и подмывать присоединиться, но бояться выдать интерес. Больно кусаете, жалите…
– А-а-а, – улыбнулась догадливо. – Поняла! Сейчас приняли чего-то покрепче, страх прошёл и подкатили? Хотя, склоняюсь больше к тому, что вы с друзьями поспорили, что переспите со мной. Сколько на кону? – изобразила скупой интерес.
– Нисколько, – теперь опешил турок. – Почему вы во всем искать подвох?