Глоток горячего горького шоколада
Шрифт:
Врать не буду – мечтала: Фатих примчится, запоёт, как ему было здорово, как хочется продолжения, но грёзы рушились час от часу. Яхта уныло покачивалась, но ее хозяина так и не было видно. Бунгало пустовал.
Обед поковыряла вилкой, бросая взгляды полные ожидания на входную дверь – турка и его друзей нет. Ленуля тоже осунулась, даже хладнокровие как рукой сняло.
После валяния на постели и рассматривания потолка, я пришла в себя. Вскочила, нацепила самый развратный купальник.
– Вставай, – дернула Ленку, она словно в прострации чуть повела глазами, продолжая бесцельно взирать наверх. Тряхнула ее сильнее: – Вставай, кому говорю! Чего как побитая
Ленка встрепенулась, краска хлынула в лицо:
– О чём ты?
– О том, моя хорошая, что вчера, ты светилась от счастья! Общение с турком понравилось. Никогда не видела тебя такой цветущей. Даже когда ты выходила замуж за Серёжку. Кстати, – я скривилась, – Салмад – это не Серёжа?
Ленуля нервно усмехнулась:
– Вроде нет, – села и покосилась на шкаф. – Ты права, давай устроим фотосессию.
Что-что, а фотографироваться я не любила. Уродина, глядящая с картинки, мягко говоря, пугала. Но подруга хотела, значит, я должна согласиться и быть на уровне.
Ленка надела открытый купальник, хотя до этого носила только «презерватив», как я его нарекла, за обтягивание и сокрытие всех прелестей. Прозрачное платье. Чуть подкрасила глаза, губы, состряпала аккуратную, но привлекательную прическу, и мы пошли покорять своей «неземной» красотой берег Анталии. Фотографировались везде, где останавливался взгляд. Сидя, лежа, боком.
В общем, когда запал закончился, мы упали на лежаки и вновь подставились нещадно палящему солнцу. Лица прикрыли шляпками: носы и так, как обугленные головешки, уже облезли по несколько раз. Тихо переговаривались, ведь болтовня хоть и поверхностная, но всё же не для ушей других:
– Тань, ты ещё поедешь?
– Не знаю, – лениво протянула я. – Мои средства этого не позволят в ближайшее время. Но постараюсь – сэкономлю, как всегда, на себе. Может, через год опять такой же дешёвый тур получится поймать.
– Да, было бы отлично.
– Вот только, может, не Анталия? – призадумалась я. – Есть Египет, Испания.
Солнце померкло. Непонятно откуда взявшееся облако его скрыло, и я удивлённо подняла шляпку. Слова застряли поперёк горла. Ужас смешался с восторгом – Фатих стоял надо мной, поместив руки на бока. На лице улыбка, глаза игриво светились.
– Почему сбежать?
– Ты… закрываешь солнце, – выдавила, обдумывая, как оправдать свой уход под утро, не выдав правды.
– Я мешать? – он посерьезнел.
– И да, и нет, – промямлила. – Ты непрозрачный, а я загораю.
– Видеть. Вот только купальник забыть надеть.
– На мне, что нужно, – я не знала, куда деться от стыда. Взгляд Фатиха хлестнул сильнее пощечины, давая понять: то, что на мне – не купальник. А отпечатки моей ночной «самоотдачи» на мощных плечах и шее жальче укуса шершня. Я подняла голову выше: – Рядом есть место, – кивнула на соседний лежак, – можешь, присесть и мы поговорим.
Он не шелохнулся:
– Ты обижаться? Я что-то сделать не так?
Я опять растерялась. Этот мужчина непредсказуем, а его вопросы ставили в тупик. Он замер на несколько секунд и с задумчивым видом бросил взгляд на море. Шагнул ко мне и дернул к себе:
– У нас мало времени, и я намерен его проводить с тобой! Даже дела важный отложить. Так что заканчивай дуться.
Я ахнула и, болтаясь на его
– Пусти! Я не дуюсь, что за чушь? Ты хоть, понимаешь, что сейчас всем показал, что и я стала твоей?
– Так тебя это беспокоить? – рявкнул турок, введя меня в очередной ступор. – Ты зависеть от всеобщего мнения? Вот почему сбежать утром?
– Нет! – вспылила. – Мне плевать, кто, что подумает, но… Я не брошу Ленку!
– Она идти с нами. Салмад на яхте, готовится к отплытию.
Я обвисла. Доводы для отказа закончились, хотя их и не было толковых.
Никогда прежде не видела, чтобы подруга собиралась с такой прытью. Секунда, и она готова. Скорость, с которой Ленчик следовала за нами – убила наповал. Это точно моя Ленка? Она – медлительная до чёртиков. Даже черепаха быстрее. А здесь поспевала за быстрым шагом Фатиха и не запыхалась. Он зашёл в море, обернулся к ней:
– Ждать минуту! Строптивую относить и вернуться за тобой, – он размашисто двинулся в воду, словно ледокол, прорезая твердую заснеженную поверхность. Взгляды отдыхающих разделились. Кто-то улыбался, кто-то завидовал, а кто-то скептически ухмылялся. Я откинула предубеждения – пошло всё. Мой отдых, моё тело, мои проблемы.
– Я сама, – забарахталась, когда вода скрыла Каплана до шеи, он только крепче сжал мои ноги:
– Бегать быстро, я тебе не верить.
– Пусти, – взмолилась, – клянусь, сама поплыву.
Ощутив ослабевшую хватку, извернулась. Окунувшись в воду, вынырнула возле Фатиха и провела с нежностью по бритой щеке. Как так получилось, что изнываю без него? Чёрт! Скучала. Он резко поймал ладонь. Поцеловав, притянул:
– Теперь верить, – жадные губы впились на болезненно короткую секунду, уничтожая и без того сломленное сопротивление. Оторвался, подтолкнул на глубину. Страховал, пока взбиралась на яхту и, сорвав чуть жестковатый поцелуй, спрыгнул обратно. Мощными гребками поплыл к берегу, забрал вещи у Лены, сопроводил ко мне. Салмад наспех поздоровавшись, подскочил, как раз в тот момент, когда подруга нелепо пыталась перелезть с лестницы на борт. Моя помощь – не помощь, а неуклюжесть – конёк подруги. Турок, отстранив меня, галантно поймал Ленку за руку и помог перебраться на палубу. Подруга залилась краской, как девственница в первую брачную ночь. Он чуть, приобняв за плечи, увлек в каюту, а я, переминаясь с ноги на ногу, ожидала Фатиха. Странно, он не подсобил подруге: меня-то нагло пихал в зад, даже несмотря на то, что сама справлялась. Правда, на помощь мало походило, больше на то, что ему хотелось меня пощупать или показать всем – она моя, могу себе это позволить. А с Ленкой – логично. Если на нее положил глаз его друг, вероятно, не посмел прикоснуться к чужой женщине, к тому же за «такие» места. Страна – чужая, обычаи – незнакомые…
От взгляда, появившегося на яхте Фатиха, не знала куда деться. Турок даже не раздевал – реально «имел», как прошлой ночью – без запрета и границ понимания. Я отворачивалась, но кожа продолжала гореть, будто сжимал наяву. Жар накатывал, когда Фатих проходил мимо – ведь нахал не отказывал себе в прикосновениях, наплевав на Салмада и Ленку. Я же таяла в сильных руках, как масло на сковороде. На смуглом лице всё выразительней читалось желание, ласки грубели, принимали развратно-интимный характер. Сразу вспомнилось изречение: «Если девушка говорит «нет», это значит «может быть». Если говорит «может быть», значит «да». Если говорит «да», это уже не девушка…» Так и получилось. Сказала «нет»… позволила слабость, оказалось «да». Девушка из меня…