Глоток кислорода

Полле Эрвин Гельмутович

Предлагаю <…> напечатать, как минимум, две вещи: «Матери 20-го века» и записки моего отца «Так было!» (первая часть «Отец и сын»). Заслуживает внимания и «Противостояние». <…>

Роберт Матвеевич! Убедительно прошу показать настоящее письмо Генриху Даубу и одновременно передать привет. С уважением, Э.Г. Полле. Томск, 02.07.07 г.

Очередное письмо главного редактора Ост-Вест Панорамы заставило вздрогнуть, начались принципиальные изменения текста.

Уважаемый господин Полле. Посылаю вам последний экземпляр нашего журнала, в котором продолжается ваша статья. Я себе позволил сделать там маленькие изменения в той части, где вы рассуждаете о Германии: например, где говорите о том, что «Геруш представитель небольшой части аусзидлеров, которые работают в Германии» (цитирую по памяти). Я это исправил на «представитель большей части аусзидлеров». То есть на абсолютно противоположное утверждение. Я надеюсь, что вы согласитесь с моей корректировкой. Обоснование простое — это не соответствует действительности. Вы этого знать не могли, а сделали вывод по разговорам с родственниками. Наш социолог, который

проживает в Берлине профессор Даниэль Дорш провел свое исследование, используя официальные данные Биржи Труда и других источников и убедительно доказал, что процент безработных среди переселенцев не выше, чем у местных немцев. Когда у меня появится электронный вариант его статьи, я его вам сброшу. На нас сейчас обрушивается одна клеветническая кампания за другой и нам приходится отбиваться. Последняя — это как раз по безработице, которая утверждает, что процент безработных среди переселенцев больше, чем у других групп населения в Германии и называет цифру 30 %. То есть и по этой клеветнической статистике все же следует говорить о том, что работает большинство переселенцев. Дорш доказывает, что это исследование проведено некорректно и говорит об 11–12 % безработных среди переселенцев, что выше, чем у других групп иммигрантов и равно показателям у местных немцев. Материал о дискуссии с руководителями группы исследователей я вам посылаю. То есть, если бы я поместил как было у вас, то нас с вами растерзали бы на части наши читатели.

Не хотели бы вы написать для нас что-нибудь об актуальном положении немцев в России или о ваших делах в Томске? Вы писали, что активно контактируете с немецким домом в Томске. Может быть о его мероприятиях? Всего вам доброго. С уважением Генрих Дауб.

Немедленно ответил

Уважаемый Генрих! Получил версию августовского номера и срочно прошу по возможности внести коррективы. Две досадные неточности во введении, пропущенные и в июльском номере. Родители окончили Одесский мединститут в 1940 г. Убрать в моём представление «с отличием» (об окончании Томского университета в 1963 г.). Удручают смысловые сокращения раздела «Работа». Я везде подчёркиваю, что рассуждаю только о своих полусотне родственников и о тех людях, с которыми лично общался, а не в целом о Германии. Лучше дать текст полностью, а в заключение раздела изложить мнение редакции. В представленном сокращённом варианте принципиальный смысл написанного, к сожалению, теряется. Никакого отношения моё мнение к социологическим опросам не имеет, Германия большая, в каждой земле свои бюрократические особенности. Есть индустриальные центры и есть одно-двухэтажная глубинка…

Уважаемый Генрих! 29.06.07 г. я получил длинное письмо от господина Роберта Гейгера, сразу же дал ответ, с которым просил Вас ознакомить, однако никакой реакции не последовало, поэтому направляю вам копию письма от 02.07.07 г. Ещё раз с уважением, Э.Г.Полле. Томск, 30.07.07 г.

Косвенно становится понятным, что мой текст каким-то образом попал в центр журналистской склоки, уже не первый раз упоминаются какие-то враги…

Уважаемый господин Полле, получил ваш текст и сразу же отвечаю. Если перед этим долго не посылал вам информацию, так это по причине крайней занятости. Я тексты сам не готовлю — их редактирует Роберт Матвеевич Гайгер. С моей точки зрения хорошо это делает. Но какие-то неточности могут проскользнуть, в этом плане прошу вас быть с ним в контакте, насколько я знаю, вы друг с другом переписываетесь? Как вы совместно текст отредактируете, таким он и будет. Я просто уже просматриваю, чтобы вот такого идеологического прокола у нас не получилось. Мы вообще такой перекрестный контроль практикуем, поскольку редакция у нас пока работает непрофессионально (то есть в том смысле, что наряду с подготовкой журнала, мы все еще и работаем, чтобы заработать на хлеб насущный) и поэтому нет-нет да и проскакивают досадные ошибки и упущения, которых мы, ей Богу не хотим и не планируем. Но несмотря на это журнал наш очень любят наши читатели, считают его уникальным и единственным в своем роде в Германии. Кстати, ваши тексты многих наших читателей тоже заинтересовали и многим нравятся. Я специально стал всех спрашивать после того, как получили мы резкую критику от маленькой группы читателей. Рассказывать об этом долго, поэтому объясню вкратце, что это скорее результат борьбы новой группы наших земляков, примкнувших к нам и начавших сотрудничать с нами, борьбы за усиление своего влияния на процесс подготовки журнальных номеров, борьбы за победу своей идеологической линии. Люди они хорошие, патриоты нашего народа, но немного с перегибом. Мы их ни в коем случае не хотим отпугнуть от журнала, поскольку они люди умные, болеющие за свой народ и активные. Но в этой «борьбе», к сожалению, подвернулась под руки ваша статья. Сейчас процесс притирки в целом завершился, и мы с ними конструктивно и спокойно сотрудничаем. А ваш текст, хочу еще раз это подчеркнуть, большинством читателем воспринят с интересом и благожелательно. Ну и конечно, нам, то есть членам редакции она тоже понравилась, почему мы и захотели ее публиковать. Таким образом, предлагаю Вам установить более активный контакт с нашим редактором Р.М. Гайгером, который непосредственно работает с текстами и с ним выправить все, что вам кажется неправильным. С уважением Генрих Дауб.

Последовало очередное многословное письмо Роберта Гейгера, не знаешь, как и сократить их, чтобы не исказить суть.

Уважаемый Эрвин Гельмутович! Вот так и получается наша переписка — какими-то рывками. <…> Не дождавшись от меня ответа и получив от Дауба электронную версию последнего номера журнала, Вы написали ему письмо, в котором высказываете своё расстройство из-за того, что, во-первых, в Вашу «Прощай Германия» вкрались неточности в нашем введении, во-вторых, из-за сокращений текста, в-третьих, из-за того, что якобы получилось так, что Ваши очерки как будто обобщают, а это не так, Вы такой цели не преследовали, писали по впечатлениям только о своих родственниках — не более того. И сожалеете о том, что я сразу же не переслал Ваш мне ответ Даубу, о чём Вы меня просили (и повторяете его ему).

Отвечаю

на все эти пункты. Неточности во введении на моей совести. Как год окончания Вашими родителями института (1940) был заменён на 1935-й, я не могу объяснить. Нашла на старика проруха. Видно, какая-то ассоциация сработала — то ли мой год рождения, то ли ещё что… Но разве это уж так принципиально и играет какую-то роль для не знающего Вас и Ваш род читателя? А что я приписал Вам окончание ТГУ с отличием, так я был уверен, что так оно и есть. Из содержания биографического и всех других текстов было явно, что Вы учились отлично, факт направления в аспирантуру сразу по окончании университета говорит об этом же (ну не посылают ведь в аспирантуру заурядных выпускников), а уж формальная сторона дела — буквально «красный диплом» — ну неужели это так важно? Я не думаю, что я тут фактически исказил информацию. Да Вы и сами, скорее всего, так не думаете, проявляя сверхщепетильную скромность. В любом случае простите мне, пожалуйста, эту маленькую формальную передержку.

Что касается сокращения текста, то тут, Эрвин Гельмутович, «позвольте Вам не позволить», эти претензии не принимаются, хотите сердитесь, хотите — нет. Сокращать — это право редакции, и оно везде оговаривается в импрессуме (см.). А вызвано это элементарной необходимостью — сокращать, когда не входит, только и всего (даже с учётом продолжения в следующих номерах). Но сокращения могут быть вызваны и другими причинами, например, когда то или иное место текста по тем или иным причинам представляется редакции неуместным, лишним, длинным, тавтологичным, не относящимся прямо к теме, сугубо личным для данного жанра, наконец, идущим вразрез с принципам или идеологией издания и т. д., и т. п. В Вашем случае сокращения были вызваны необходимостью уместить текст, сделать его меньшим, а убирал я такие куски, которые было не так жаль выбрасывать по сравнению с другими, то есть менее значимые, более личные, частные, менее типичные, менее характерные для нашего общего здесь положения, а для Вашей личной биографии не имеющие первостепенного значения. Понятно, всё это с моей точки зрения, как это понимал я. Понятно и то, что как раз тут и могут быть расхождения в оценке важности Вами и мной. Но… Тут ничего не поделаешь — tertium non datur. Думаю, однако, что со стороны видней. Автор по самой своей природе субъективен, для него дорог каждый камушек в мозаике, а для редактора важен в целом узор.

Что касается обобщений, к которым Вы не стремились, а просто описывали то, что видели на своих родственниках, так ведь Вас в этом никто и не упрекает — что Вы якобы выдаёте частное за типичное. Любой автор описывает то, что бросается ему в глаза, что представляется ему интересным и заслуживающим внимания, что произвело на него впечатление. А уж является это типичным или нет, об этом будут судить читатели и критики.

И как раз поэтому мне бы хотелось, как уже Вам писал, Ваши зарисовки обсудить на страницах журнала. Не знаю, что из этого получится и как это сделать, но мне кажется, что получился бы интересный и полезный для всех российских немцев разговор, и Ваш материал даёт для этого прекрасную возможность, в этом ведь и его ценность. А в чём же ещё? Ведь сама по себе биография любой семьи и взаимоотношения между её членами вряд ли представляет из себя уж такую большую общественную или художественную ценность, если это, конечно, не «Буденброки» Томаса Манна или «Сага о Форсайтах». А вот если такой сюжет вызывает ассоциации и реакцию людей, чем-то их трогает, заставляет возражать или соглашаться, позволяет им в этом описании увидеть себя и свои проблемы, вот тогда этот сюжет ценен для общественно-политического издания. Именно так мы с Даубом и видим Ваши зарисовки здешней жизни со всеми проблемами, радостями и переживаниями наших людей. Да ещё сделанные человеком «оттуда»! А потому и должны они вызвать интерес и реакцию читателей. В этом и должно состоять их значение, а не в том, чтобы ознакомить наших читателей с конкретной биографией ещё одной конкретной семьи наших немцев.

Учитывая сказанное, сделанные мной сокращения, не говоря уже о двух формальных неточностях во введении, не играют абсолютно никакой роли, уверяю Вас. Со стороны виднее, поверьте мне. Тем более что убрано ведь совсем немного, и действительно лишнее, что делало текст более растянутым, менее компактным и цельным, местами слишком личным, детализированным, чисто семейным. Неужели не ясно, что для журнала общественно-политического такие нюансы просто излишни, нерелевантны. А Вам кажется, что сочинение из-за этого что-то там такое потеряло, и Вы сожалеете об этом. Хотелось бы, чтобы Вы меня поняли и согласились.

Я не понял и Вашего огорчения в связи с тем, что я не передал своевременно, сразу же Ваше последнее мне письмо Даубу. У нас в эти дни как раз был аврал со сдачей журнала, когда мы забываем даже, как нас зовут. Кроме того, я и сейчас, перечитав его ещё раз, не увидел в нём не только ничего экстренного, но и вообще чего-то такого, что было бы таким уж важным ещё для кого-то, кроме меня. Вот перечитываю его. Вы пишете <…> Что из этого так необходимо да ещё и срочно знать Даубу? Все эти вопросы или относятся прямо ко мне, или я, по меньшей мере, могу на них ответить, что я и собирался сделать в ответном письме и вот сейчас сделал. Ради Бога не поймите меня так, что я недовольствую, говоря это, я действительно не понял, зачем я должен был Ваше письмо пересылать Даубу. Мы всегда делимся друг с другом любой информацией, даже частными письмами, когда они интересны, а уж тем более важны, а тут я не нашёл для него ничего особо интересного и/или важного, так как, повторяю, все вопросы и суждения относились ко мне. Помню, что именно эта просьба обратила на себя моё внимание уже тогда и вызвала какое-то смутное недоумение — почему человек так убедительно и специально просит передать это письмо Даубу, когда в нём ничего такого нет, что бы требовало ознакомления с гл. редактором или его решения? Вот я и сейчас этого не понимаю. <…> Не обижайтесь за небыстрый ответ. И, конечно, за те неточности, которые я допустил во введении, они выеденного яйца не стоят, уверяю Вас. Пишите, всегда готов выслушать Вас по любому вопросу. Обещаю впредь отвечать сразу. С уважением/ Ваш Роберт Гейгер.