Глоток Солнца
Шрифт:
ГЛАВА 1
Габриэлла
Я опасливо осматриваюсь: вокруг ни души. Конечно, со временем ближние узнают о моем поступке. Ведь мы обладаем уникальной способностью чувствовать настроение друг друга. После того, что я сейчас сделаю, они рано или поздно заметят, что я задумчива, выпадаю из реального мира. Так бывает всякий раз, когда я решаюсь пойти против семьи. Мне должно быть стыдно. Но мне все равно.
Я двигаюсь в густую стену зарослей, вытянув вперед руки. Стараюсь смягчить болезненные удары по лицу. Я знала, что
Так что меня ничуть не удивляет недружелюбие папоротника. Меня волнует другое - то, что скрывают широкие листья растения... Бесценные сведения о нашем прошлом. История нашей планеты. Если ближние не желают ее помнить, я не собираюсь забывать.
Пятнадцать лет прошло после Великого Пожара. Пятнадцать лет, как унги бросили нас накануне грандиозной катастрофы, когда планета утонула в пламени солнца. Мы все сгорели. Заживо.
Наш вождь говорит, мы должны забыть о прошлом. Унги - предатели. Даже если они когда-нибудь вернутся, мы не должны принять их вновь, не должны поддаваться их сладким речам. Мы не такие, как они. Мы не едим мясо, не грубим друг другу, мы милосердные и умеем сострадать. Для нас важны гармония, спокойствие и созидание. Мы живем благодаря солнечному свету и теплу. Утром и вечером молимся, чтобы наши тела напитались священной энергией. Мы называем себя эдемами. Идеальные создания, призванные возродить планету и помогать другим галактикам.
Наш мир - идеальный.
Их мир идеален.
Я пока не знаю, как к нему привыкнуть. Некоторые ближние думают, что я не могу пережить предательства родителей. Может быть, они правы. Я не хочу сейчас об этом думать.
С большим трудом делаю последний шаг и вырываюсь на поляну. Сердце бешено колотится. Я шумно вздыхаю. Ради таких мгновений я всегда нарушала правила: в нескольких шагах от меня обломки здания. Настоящего! Построенного унгами, нашими предками. Я улыбаюсь: я все-таки смогла найти это место. Удивительно, как мощное солнечное излучение, погубившее почти все живое, не спалило несчастное здание дотла.
Несколько минут я с восхищением рассматриваю его. У нас уже давно не строят такие жилища. Мы отказались от них после Великого Пожара. Живем на деревьях в "шатких палатках", как мы их называем. Вся планета для нас. Нет врагов. Нет движения. Иногда мне кажется, наш мир идеален до испорченности.
Я отбрасываю неприятные мысли. Но в душе зарождается сомнение. Впервые за все время. Я понимаю, что оно медленно перерастает в нечто, похожее на... "Страх?" - не верю я. Бабушка всегда говорит, что нам неизвестно это чувство. На нас никто не нападает, значит, мы не способны испытывать страх. Просто она никогда не пыталась скрыть от семьи прегрешения, как это делаю я.
Замираю на месте. Недалеко пробежал гепард. Он не любит лес. Скорее всего, он здесь только из-за меня. Значит, животные уже поняли, зачем я сюда пришла. Главное, чтобы за мной не следили другие, не столь безобидные кошки. Так мы называем леопардов, пантер, львов и тигров, самых опасных животных. После Великого Пожара практически все создания живут за счет солнечной энергии. Кошки остались хищниками. В нашем поселении, которое мы называем Фракталом, позволено убивать кошек, если они нападают на эдемов. Они даже едят сырое мясо! Меня тошнит. К горлу подкатывает раскаленный ком. Делаю шаг вперед и понимаю, что просто подошла слишком близко. Близко к прошлому.
Я осторожно проскальзываю в дом. Обугленные доски то
Я осматриваю дом. Крыша разрушена, в некоторых местах доски свисают до самой земли. Мне нужен кабинет. Унги обычно оборудовали спальные комнаты и кабинет на втором этаже. Лестница рассыпалась. Я могла бы запрыгнуть на второй этаж, но все настолько разрушено, что мне не от чего оттолкнуться. На второй этаж я не попаду.
Я вмиг забываю о своих горестях. На противоположной стороне большой комнаты стоит перекошенный шкаф (еще одно умершее для эдемов слово). Этот инвалид Великого Пожара хранит такие сокровища! Если бы я могла, я бы закричала на всю Вселенную от радости. Но ближние меня услышат. Поэтому я просто замираю в восхищении. Этот шкаф хранит книги!..
Я бросаюсь к нему через всю комнату. Одна из досок, свисающих с потолка, останавливает меня, резко ударяя по плечу. При других обстоятельствах я бы легко могла увернуться, услышав тихий свист падающего дерева, но сейчас я слишком поглощена найденными сокровищами. Шкаф выглядит совсем плохо, но для меня это самый красивый кусок пускай и обугленного дерева.
Растирая ушибленное место, я двигаюсь дальше, осторожнее, чем прежде. Фингал под глазом вряд ли поможет мне скрыть содеянное преступление от эдемов.
Я подхожу совсем близко. Вонь становится невыносимой. Одно дело - любоваться книгами, другое - прикасаться к погибшему, обугленному дереву. Совсем не хочется чувствовать на руках рассыпающуюся кору, чувствовать глубоко внутри навсегда застывший сок дерева - его кровь. От одной только мысли становится не по себе. Пускай ближние и считают меня жестокой, безрассудной, пускай ближние говорят, что я мыслю, как унг, а не как эдем, но я боюсь жестокости, и прошлое меня тоже страшит. Сама не знаю, что я ищу. Унги с их безграничной жестокостью и неконтролируемой яростью пугают меня до чертиков. Но я чувствую, мне нужно знать правду, тогда будет легче.
Унги ели растения и животных! Они срубали деревья и делали из них предметы, которыми потом пользовались! Они окружали себя трупами своих братьев! Какая мерзость. Они не отличали чувствительных созданий от тех, что живут неосознанно, и причиняли боль существам мыслящим. Мы видим разницу. Лишь некоторые растения и животные слишком глупы и бесчувственны, чтобы понять, какие ощущения испытывают. Мы называем их пустышками. Да, из камыша или папоротника мы можем создать некоторые полезные предметы, но только если эти растения живут неосознанно, если они не откликаются на мысленный зов.
Надо успокоиться. Я инстинктивно делаю несколько глубоких вдохов. Плохая идея! Невыносимый удушливый запах мертвецов. Повсюду. Теперь даже в моих легких. В моих клетках. В моем сердце.
Если я хочу узнать правду об унгах, придется переступить через это. Я всегда паникую. Но всегда нахожу в себе силы.
Моя рука замирает в нескольких миллиметрах от книжной полки. Совсем не страшно, уговариваю я себя. Я ведь привыкла к книгам, а они не многим отличаются от всех других "инструментов" унгов: бумага создавалась из деревьев, только бедные растения еще и обрабатывались какими-то жуткими металлическими машинами, прежде чем их начинали использовать. Извращенная жестокость!.. Интересно, унгам было так же неприятно, как и нам, прикасаться к бумаге, или им было все равно. Наш вождь говорит, на пути к цели они не останавливались ни перед чем.