Глубинное течение
Шрифт:
— Ох, моя радость, да забудь ты об этом! — попросил он. — Я совершил когда-то ошибку и — Господь свидетель! — сполна за нее расплатился. Неужели я наказан на всю жизнь? Это было бы слишком жестоко. Помилосердствуй, помоги же мне, Фенела! Ты должна сделать это, с самого детства никто не дарил мне такого счастья! — Голос его слегка сорвался, но тут же руки Фенелы обвились вокруг его шеи, а мягкая щека девушки прижалась к его щеке.
— Господи, какая же я глупая!
В ответ он крепче сжал ее в своих объятиях.
— Я хочу, чтобы ты поняла — это нечто
Они на секунду прижались друг к другу, и затем в молчании начали спускаться по широкой лестнице.
Рекс собрал все нужные вещи и погрузил в машину. Войдя в сумрак холла с полузадернутыми шторами, он обернулся к девушке.
— Поцелуй меня еще раз, прежде чем мы покинем наш будущий дом, — потребовал он.
Голос его гулким эхом разнесся вдоль высоких стен, и внезапная дрожь пробежала по телу Фенелы — страх перед царившей вокруг полутьмой и неожиданным смутным ощущением собственного ничтожества. Она поцеловала Рэнсома, но губы ее оставались холодны.
— Ты устала, — заметил он. — Пойдем, вернемся домой как можно быстрее — к чаю ты не опоздаешь.
Фенела ничего не ответила. Восторженная радость первого поцелуя покинула ее. Тогда они словно перенеслись в волшебный мир, а теперь должны были возвращаться в привычную повседневность.
Рекс оставил ключи сторожу, который одновременно выполнял обязанности домоправителя, и повел машину по направлению к дому Фенелы. В пути оба хранили молчание, только однажды Рекс на миг склонился вбок и накрыл ладонью руку девушки.
— Ты счастлива? — спросил он и довольствовался ее улыбкой и мягким ответным пожатием.
Когда они приблизились к деревне. Рекс свернул в безлюдный проселок, скрытый за шеренгой деревьев, остановил машину и, повернувшись на сиденье, протянул руки к Фенеле.
— Я хочу тебя поцеловать, — сказал он. Рекс властным движением привлек ее к себе и принялся целовать со страстью, в которой теперь уже было больше требовательности, чем мольбы о покорности.
— Я люблю тебя, Фенела — и ты моя! — воскликнул он и снова повторил: — Ты моя, — как будто бросал вызов самим небесам на тот случай, если им вздумается отнять ее у него.
Фенела попыталась мягко высвободиться из объятий и пальцами коснулась его щеки.
— Пожалуйста, Рекс, выслушай меня — всего одну минуту.
Но он вовсе не собирался выпускать ее из рук и держал ее крепко и уверенно, настолько приблизив свои губы к ее губам, что говорить девушке было трудновато.
— Ну, в чем же дело?
— Давай сохраним все пока в тайне, а? — взмолилась она. — Пусть никто не знает, никто, ладно?
— Но я хочу объявить тебя своей невестой — чтобы, не дай Бог, не потерять тебя.
— Ты меня не потеряешь, — успокоила его Фенела, — но мне невыносима мысль, что кто-нибудь узнает, по крайней мере пока…
Оба знали, о чем она предпочла умолчать: «пока Илейн в доме».
— Но я хотел бы поставить в известность твоего отца, — в замешательстве произнес Рэнсом; но когда при этих словах Фенела невольно издала
— Хорошо, милая, пусть будет по-твоему, однако…
— Что?
— Однако я хочу жениться на тебе как можно быстрее; хочу увидеть тебя своей женой. Я хочу уверенности! — На это девушка ничего не ответила, и он продолжал: — Меня, возможно, отправят за границу, и я хотел бы знать, что ты принадлежишь мне. До отъезда мне хотелось бы испытать хоть немного подлинного счастья. Ты понимаешь?
— Да, Рекс.
— И согласна?
Фенела заколебалась. Что-то удерживало ее от окончательного и бесповоротного решения; но тут она взглянула ему в глаза, ощутила, как взволнованно напряглись обвивающие ее руки, как в его объятиях заколотилось ее сердце, и воскликнула почти невольно:
— Я выйду за тебя, Рекс, когда угодно!
— О, дорогая моя!
Они прильнули друг к другу, и ничто в мире, как показалось Фенеле, не могло сравниться с этим счастливым мгновением. Словно рухнули последние защитные укрепления, возведенные ею, последние сомнения улетучились. Господи, ну при чем здесь Илейн, разве что-нибудь имеет теперь значение, кроме их с Рексом любви — настоящей любви?!
«Как бы я хотела, чтобы этот миг длился вечно! — подумала девушка. — Ох, умереть бы прямо теперь, чтобы ничто дальнейшее никогда не заслонило эту радость, это счастье, это чудо, эту красоту, которые живут сейчас во мне; сейчас — и навеки!»
Показавшийся на дороге автомобиль заставил их отпрянуть друг от друга. Рекс выхватил сигарету, а Фенела тем временем нервно поправила волосы.
Автомобиль промчался мимо, и они вновь обернулись друг к другу, но грубое вторжение обыденных образов повседневности уже разрушило волшебный островок уединения.
— Домой пора, — сказала Фенела. — Наверное, уже страшно поздно.
Рекс зажег сигарету и тронулся с места.
— Когда у твоего отца кончается отпуск?
— Точно не знаю, но, должно быть, уже скоро. Как обычно.
— Что ж, тогда после его отъезда… — отважился предположить Рекс.
— Мы все и обдумаем! — закончила за него Фенела. Девушка положила ладонь к нему на колено. — Я так счастлива! — нежно шепнула она. — Ах, если бы поделиться этим счастьем с целым миром!
— А я, напротив, чрезвычайно рад, что это все-таки невозможно, — заметил он.
И оба расхохотались: не столько из-за сказанного, сколько просто от избытка счастья.
Не успели они свернуть к Фор-Гейбл, как Фенела испуганно охнула.
— Ах, я совсем забыла! Ведь сэр Николас Коулби собрался сегодня вечером к нам на обед! Он с тобой хотел повидаться.
— Вот только его нам еще и не хватало…
— А мне жаль беднягу…
— Господи! Да с чего бы это? — удивился Рэнсом, и тут же спохватился. — Ах, да! Его ранения… я и забыл о них совсем.
И хотя Фенела вовсе не имела в виду раны сэра Николаса, но как-то предпочла не вдаваться в утомительные объяснения. Подъезжая к парадному крыльцу, они увидели, что на ступеньках их поджидает My.