Глубинное течение
Шрифт:
— С чего бы это? — удивился он, и Фенеле пришлось удовольствоваться этим ответом.
При выходе из гостиницы их встретило бледное солнце, пробившееся сквозь пасмурные облака. Фенела запрокинула голову и посмотрела на небо.
— Проясняется… — заметила она и с детским любопытством загадала про себя, а вдруг это хорошая примета?
На обратном пути она поймала себя на том, что непрестанно крутит у себя на пальце обручальное кольцо: тоненькое, изящное платиновое колечко. И, честно говоря, была очень рада, что у Ника хватило вкуса и деликатности выбрать именно
Они ехали молча, пока вдали не замаячили дома Криперс; тогда Ник обернулся к своей молодой жене и кратко осведомился: «Все в порядке?»
Фенела знала — он имеет в виду скорее ее душевное состояние, чем какие-либо внешние неудобства.
— Да, только страшновато немного.
— Тебе нечего бояться. Я приму весь удар на себя.
— Ох, с удовольствием уступлю тебе эту привилегию! — с легким сердцем ответила она.
Однако когда машина свернула по направлению к Фор-Гейбл, Фенела поняла, что есть один удар, отвратить который никто в мире не властен, который она должна принять на себя — и одна вынести его.
Они подъехали к парадному крыльцу. Прямо перед входом стоял автомобиль. У Фенелы упало сердце, она была на грани обморока. Чего она не предвидела, так это того, что Рекс окажется дома днем.
Волна слепого ужаса захлестнула ее: еще немного, и она потеряет сознание! Но тут Фенела разглядела, что у дома припаркована вовсе не машина Рекса, а какой-то другой, незнакомый автомобиль. Волна облегчения нахлынула столь же неожиданно, как и первоначальный приступ страха.
— Интересно, кто это может быть? — вслух произнесла она и следом подумала: «Доктор, наверное. Может быть, Илейн умерла?»
Девушка ощутила холод собственных ладоней и бешеное биение пульса в висках.
Автомобиль затормозил и неподвижно замер. Фенела сомневалась, хватит ли у нее сил выбраться из машины, но тут в дверях показался мужчина и вышел на крыльцо.
Она с минуту вглядывалась в него почти невидящими глазами, а потом различила наконец морскую форму и еле слышно вскрикнула от радости и неожиданного облегчения:
— Реймонд! — и, выскочив из автомобиля, бросилась навстречу брату.
Фенела подробно рассказала Реймонду о своем решении, и тот страшно рассердился на нее за глупый, поспешный поступок.
Раскурив сигарету, брат присел на скамью под окошком.
— Фенела, я не грубый, не бесчувственный… — произнес он после минутного молчания, — я искренне желаю тебе добра, если хочешь знать! Я, черт возьми, о тебе же беспокоюсь!
— Я сама начинаю слегка о себе беспокоиться, — отвечала Фенела с дрожащей улыбкой.
— Что бы там ни было, ясно одно: с Фор-Гейбл покончено.
— Думаешь, Саймон согласится?
— Придется согласиться, ничего не поделаешь. Пойду лучше к нему прямо сейчас, посмотрим, что он на это скажет. Знаешь, у меня увольнительная всего на сорок восемь часов, так что если я хочу успеть поболтать со всеми, то мне придется не терять ни минуты.
Фенела взглянула на брата и под напускной беспечностью ясно различила, насколько его волнует и крайне беспокоит все, что касается ее
— Как это ни смешно, — сказала она, — но теперь, когда ты здесь, с нами, все случившееся уже не кажется мне таким важным и серьезным. Думаю, ты прав, мы тут просто задавлены разными предрассудками и комплексами.
— Ну, конечно! — отвечал Реймонд. — Беда только в том, что мне следовало бы еще несколько лет назад категорически запретить отцу таскать сюда всех этих бабенок… Трусил, наверное, если честно. Сама знаешь, с отцом не очень-то разговоришься.
— Ох, уж мне ли не знать! — всплеснула руками Фенела.
Оба рассмеялись, одновременно вспомнив бесчисленные эпизоды из их детства, когда они пытались чего-либо добиться от Саймона и неизменно терпели сокрушительное поражение.
— Ладно, пора, — вздохнул Реймонд, поднимаясь на ноги. — Лучше будет, если ты пойдешь со мной, поможешь объясниться, а то я еще сгоряча наговорю чего-нибудь лишнего.
— Мне лучше с ним не ссориться, — осторожно заметила Фенела. — Боюсь, когда он узнает правду, то ужасно расстроится в глубине души…
— Вот тогда как раз и наступит подходящий момент обсудить планы на будущее! Кстати, не хотелось бы упоминать об этом, но все-таки: где я сегодня смогу переночевать?
— Знаешь, я и сама понятия не имею, где мне сегодня ночевать придется, — отвечала Фенела.
И опять они неожиданно расхохотались, только в смехе Фенелы звучали слезы.
Господи, как хорошо, что Реймонд снова дома! Только теперь девушка поняла, как скучала по нему все это время — три военных года. Брату лишь дважды удалось побывать дома — в 1939-ом и весной 1940 года, как раз перед тем, как его послали на Средиземное море.
И вот он опять здесь, вернулся, и Фенела чувствовала, что бремя, угнетавшее ее так долго, можно наконец переложить на плечи Реймонда.
Даже мучительная спешка и унизительная таинственность ее брака представлялись чем-то смешным и незначительным при мысли, что Реймонд опять с нею!
В мастерской они застали Саймона в компании с сэром Николасом.
Отец отложил кисти в сторону, но халата, заляпанного красками, не снял: казалось, палитра оставлена всего лишь на секунду ради глотка виски с содовой.
Фенела подумала, что Саймон выглядит как-то болезненно, и впервые ее поразила мысль, что отец стареет. Он не вынес напряжения последних дней, хотя раньше любил беды, трудности и душевные бури были ему нипочем. Впрочем, трудно было жалеть Саймона.
При появлении в дверях мастерской Фенелы и Реймонда художник поднял свой бокал.
— За невесту!
Фенела почувствовала, как краска заливает ее лицо, когда сэр Николас обернулся к ней.
— Не опрокинешь стаканчик, а, Реймонд, старина? — вопросил Саймон. — Надеюсь, ты наконец уделишь хоть малую толику своего драгоценного времени бедному старому папочке? Вот уже битых три часа ты слоняешься по дому, и за это время мне не перепало ничего кроме жалкого «как поживаешь?» Ну ни словечка от дорогого сыночка! Поговорил бы с папашей что ли?