Глубинные течения [Океан инволюции]
Шрифт:
Обтираясь, я чувствовал себя сибаритом.
В рюкзаке нашлась смена белья, я переоделся и, вооружившись метлой, принялся гонять пыль из угла в угол. Чище от этого не стало; все, чего я добился — это еще больше рассадил руку. Капли крови собирались на кончиках пальцев.
— Ты как, в порядке? — спросила Далуза, спускаясь по трапу.
— Да что со мной сделается, — улыбнулся я, польщенный ее заботой, — так, расшибся малость, пока на палубу забирался. И руку вот порезал, — я продемонстрировал рану.
— О! У тебя кровь! — она шагнула ко мне.
— Ерунда, — отмахнулся я. Она уставилась на мой порез, как богомол на муху. — А у тебя как дела? — неуверенно поинтересовался я.
— Хорошо.
Но моя одежда теперь никуда не годится, посмотри. И верно, тонкая белая материя вся покрылась серыми пятнами — самые мелкие пылинки ухитрились застрять в полимере.
— Может, удастся отстирать? — предположил я.
— Зачем? У меня много материала — сделаю новое.
Повисло неловкое молчание. Я отставил метлу и приложил к порезу платок. Кровь никак не останавливалась.
— Джон… Там, под кораблем…
— Что?
— Мне понравилось.
Наши глаза встретились. Если б она была обычной женщиной, а я — обычным мужчиной, мы бы поняли друг друга. Как утверждают поэты, глаза — зеркало души. Но, впрочем, какой мужчина возьмется судить, что у женщины на уме?
Она еле слышно спросила:
— А тебе?
— Очень.
— Поцелуй меня, Джон, — она подошла так близко, что я ощутил жар, исходящий от ее тела.
— Ты же знаешь, что это невозможно.
Она закрыла глаза и запрокинула голову. Я спрятал руки за спину.
— Тебе будет больно, — прошептал я, сдаваясь.
Ее идеально очерченные губы чуть приоткрылись. Я наклонился и с осторожностью ученого, исследующего хрупкий образец, притронулся к ним своими губами. Она ответила с отрешенной страстью, от которой все окружающее, казалось, готово рухнуть в один момент. Мороз пробежал по коже. Я, наверно, испытал то наслаждение, которое доступно лишь убийце в миг торжества. Слезы навернулись на глаза, когда ее горячий шелковистый язычок скользнул по моему небу. Я уже не сдерживался. Ее зубы оказались необычайно острыми, и еще я ощутил странный вкус, какого нет ни у кого из земных женщин. Ее дыхание опаляло мне щеки. Наконец мы оторвались друг от друга. Прямо на глазах ее губы начали краснеть и покрываться серым налетом. Далуза молчала, но слезы тонкими струйками катились по щекам и распухшим губам.
Я поднес руку к ее лицу и с силой сжал кулак. Едва затянувшаяся рана снова открылась, и кровь закапала на пол. Каждый из нас стоял и смотрел, как страдает другой.
7. Арнар
«Выпад» требовал ремонта, и Десперандум взял курс на архипелаг Пентакля. На крупнейшем из островов располагался третий по величине город Сушняка — Арнар. Через три дня мы вползли в бухту. Капитан, переговорив с руководством верфи и уладив необходимые дела, отпустил всех на берег, оставшись в одиночестве приглядывать за кораблем.
Команда чинно спустилась по трапу и проследовала мимо помятых ржавых доков к одному из массивных лифтов в стене утеса. Просторная кабина со скрипом двинулась по стальным направляющим, тянувшимся ввысь, до самого города. Никто не проронил ни слова; мы с Калотриком, проникшись общим настроением, тоже хранили молчание. Далузы с нами не было — наверно, она поднималась вверх на теплых воздушных потоках. За последние три дня мне так и не удалось остаться с ней наедине — забрав из кухни часть пищевых концентратов, она почти не показывалась из своего тента. Встречая ее на палубе, я не решался заговорить с ней — ее китайская маска с кроваво-красной слезой с некоторых пор смущала меня, да и она, похоже, избегала
Когда воздух приобрел пронзительную ясность, отличающую города Сушняка, я решился снять маску и осторожно принюхался — похоже, чисто. Вдохнув полной грудью, я отвернулся от поручней. Вся команда, набычившись, смотрела в мою сторону. Не иначе, я нарушил какое-то неписаное правило, догадался я, и снова напялил маску.
Наконец нас тряхнуло особенно сильно, и лифт застыл на террасе, огороженной со стороны обрыва стальной сеткой семи футов высотой, служившей гарантией того, что даже в дымину пьяный матрос не рухнет вниз и жидкость его тела не пропадет впустую в прибрежной пыли. Второй помощник толкнул скрипучую дверь, и я попытался покинуть кабину.
Не тут-то было — все как по команде ринулись к выходу, меня отпихнули в сторону и крепко приложили лицом к сетке. Чертыхаясь, я похромал за остальными, зарекшись лезть вперед. Нагнал я их только на Межзвездной улице — главной артерии здешнего района красных фонарей. По обе стороны широкого проспекта выстроились бары, ночные клубы, борцовские ринги, залы игровых автоматов и дома терпимости.
Я поспел как раз вовремя, чтоб увидеть, как Флак сорвал с себя шахматную маску и огласил окрестности воплем, от которого задрожали стены домов. Заученным движением все стянули маски и прикрепили их к кольцам на поясе. А Флак тем временем выплясывал вдоль улицы, во всю мощь своей глотки горланя замечательный в своем роде текст:
— Я Флак, первый помощник на «Выпаде» — лучшем корабле во всем флоте! — Матросы дружно ухнули. — Я крепок как пружинная сталь и высок как грот-мачта! Я оставляю следы на бетоне и крошу скалы своим кулаком! Я собью летучую рыбу плевком и загрызу акулу в схватке один на один! Гарпуны для меня — зубочистки, а ногти я чищу отбойным молотком!
Флак, подбоченясь, закружился на месте, потом высоко подпрыгнул и успел трижды щелкнуть одним каблуком о другой. Такое достижение было встречено дружным свистом и аплодисментами команды. Вокруг постепенно собиралась толпа, состоящая преимущественно из броско разодетых шлюх и их сутенеров. Среди них затесалось с дюжину просто зевак и несколько матросов с других кораблей, выделявшихся загорелыми руками и бледными лицами.
Следующим номером выступал Грент:
— Разойдитесь, разойдитесь, дайте мне пройти или я сам расчищу дорогу от ваших трупов! Не стойте на пути, мелюзга! Я опускаю руки в океан и достаю камни с самого дна! Не гневите меня, не то я обрушу стены Сушняка и выпущу ваш воздух! Одной рукой я завязываю мачту в узел, а в другой плавлю сталь!..
Догадавшись, что это представление может чудесно обойтись без нас, я потянул Калотрика за рукав и мы, никем не замеченные, юркнули в какую-то подворотню.