Глубокий сыск
Шрифт:
Я подошел поближе к работающим и, поскольку они не выразили желания со мной познакомиться, ретировался, не преминув, однако, обратить внимание на облепленный глиной артефакт, находившийся в неустойчивом положении на краю рабочего стола.
— Знаете, — обратился я к Кейт, — если речь идет о таких ценностях, то почему же…
Из угла, где стоял стол, раздался грохот, и по полу разлетелись кусочки артефакта и глины,
Нахмурившись, Кейт оглянулась на чистильщиков, которые ползали по полу, собирая осколки.
— «Почему» —
— Не важно. — Я возобновил свою инспекторскую работу.
Я ощупал стену на солнечной стороне, а потом противоположную. Похоже, их температура была одинаковой. Попрыгал тут и там, поискал швы в напольном покрытии. Даже царапин не было. Кейт провожала меня озадаченным взглядом, в котором читалось: «Неужели нет более современных методов?»
Полки и стеллажи были раздвижные, так что в каждый данный момент между ними было лишь два прохода. Листая полки, как книгу, можно было подобраться к любому нужному месту. Я пролистал хранилище от корки до корки, осмотрев каждый квадратный сантиметр пола.
Удовлетворив свое любопытство относительно структуры всего здания, я уделил несколько минут предметам на полках. Мое внимание привлек один кинжал, неотличимый от изготовленного на фабрике. Благодаря тонюсеньким параллельным зазубринкам он сверкал, как никелированный. Под кинжалом был написан длинный номер.
— А куда кладут новейшие находки после каталогизации? — спросил я.
Кейт показала мне три полки новых поступлений — от ожерелья до почти невредимой чаши. Лишь ее поврежденный край выглядел так, точно кто-то откромсал кусок лазером. Каждый памятник был снабжен красной наклейкой с номером и печатной биркой на веревочке.
— Вот два памятника, которые всплыли в городе, — сообщила Кейт. — Один наш археолог увидел их на Восточном Рынке, в лавочке «У Бертрама». Он купил их и попытался выяснить у торговца, откуда они взялись, но тот отвечать отказался.
Я пристально осмотрел эти вещи. То были кинжал и узорная шкатулка, родственные прочим находкам на этих раскопках даже на мой взгляд профана.
— Ага, — процедил я наконец.
— «Ага» — что? — переспросила Кейт.
— Не здесь. Поговорим снаружи.
Как только мы вышли из шлюза со сканером на свежий кипящий воздух, Кейт снова спросила:
— Так что за «ага»?
— Поговорим в вашем скиммере, когда включим охладитель.
Нетерпение явно сжигало ее, но я не был расположен вести беседы у всех на виду.
Усевшись в кресло скиммера и подставив лицо холодной воздушной струе, я сказал:
— Дело может оказаться труднее, чем я думал.
— Продолжайте.
— Ну, если бы памятники похищали из хранилища, мы могли бы установить наблюдение и таким путем…
— Почему это «если бы»?
— Их не из хранилища воруют. Во всяком случае, очень
— А Сэм Лунд считает, что из хранилища.
— Ну, может, ему легче всего в это поверить. Но это еще не значит, что это самое вероятное объяснение. Жизнь меня научила: если что-то кажется невозможным, то скорее всего так оно и есть. Это как фокусы. Фокусник морочит тебе голову иллюзией чудес, а сам тем временем совершает нечто вполне осуществимое — только исподтишка. Кроме того, воровать памятники после их помещения в хранилище — это все равно, как если бы маньяк, посадив к себе в машину туриста, убил его, подъехав к полицейскому участку.
Кейт молчала, не отрывая от меня испытующего взгляда. Затем заговорила:
— Итак. Что же тут творится?
— Пока не знаю. Возможно, кто-то научился обманывать сканеры. Тогда с тем же успехом он может воровать с раскопок. Думаю, следует применить стандартную тактику двух линий. Во-первых, я поставлю надежную видеокамеру в точке, откуда хорошо видна вся площадка. Вовторых, начну распутывать происхождение артефактов, которые были проданы в городе. — Я так размяк от прохлады, что даже отвернул струю охладителя от своего лица.
— Значит, вы убеждены, что хранилище надежно? Правда, надежно?
— Это одна из правд. Для абсолютной правды вы мне маловато платите.
Ранним вечером того же дня — НАСТОЯЩИМ ранним вечером, по часам — я любовался городищем с десятикилометровой высоты. Кейт подбросила меня до города, а там уж было несложно взять напрокат коекакие приборы и нанять частный самолет.
— Во-он оно, там, внизу, — крикнул я пилоту, указывая на Вандиктов Холм.
Пилот кивнул. Это была одна из самых долгих его фраз. Я специально искал летчика, который не будет распускать язык, но, видимо, перестарался.
Залетев так далеко, что нас и с раскопок уже не было видно, пилот заложил ленивый вираж и стал снижаться. Скалы Бартимского плато росли на глазах. Когда впереди вновь стал виден Вандиктов Холм, мы плыли не более чем в ста метрах над плоской макушкой плато.
— Где-нибудь посередке — подальше от дальней стороны, — громко распорядился я. Пилот кивнул.
Закачавшись на воздушных потоках, мы прошли над пропастью между плато и холмом. Пилот защелкал переключателями, начал передвигать сипло. Взревели двигатели, поворачиваясь к земле. Верхушка холма была еще более плоской, чем плато. Мы совершили мягкую посадку. Я сказал громче, чем нужно:
— Вы меня подождете, да?
Пилот кивнул.
— Хорошо поговорили, — заметил я.
Он покосился на свой микрокомп. Я выволок из-за сиденья кофр и распахнул дверцу. Когда я вылез наружу и захлопнул за собой дверь, пилот уже погрузился в дремоту.