Глубоко под кожей
Шрифт:
Но когда он смотрел на нее, у него пересыхало во рту.
Это всего лишь физическое влечение, сказал он себе. Или, если быть более точным, вожделение. Он не мог отрицать, что желать ее было так же естественно и легко, как переводить дыхание. Но он знал, что, когда держал ее в своих объятиях несколько часов назад, это было вовсе не влечение или вожделение.
Значит, он еще способен испытывать сочувствие. Квин нашел свободный стул, но был слишком взвинчен, чтобы сидеть. Если бы он не мог успокоить напуганную и ранимую женщину и
Но ведь это было не сочувствие, а гнев. От одной лишь мысли о том, что егоженщине угрожают, он снова испытал приступ горячей, пузырящейся ярости. Егоженщине, в этом-то все и дело. Чем дольше он с ней общается, тем легче ему считать ее своей.
«Отступи назад, Доран, — велел он себе. — Да побыстрее». Если он не вернет себе контроль над собой, то влюбится в нее без памяти. Мужчина не может так долго задерживать дыхание.
Он в сердцах сломал сигарету. Скорее бы завершился этот бесконечный день!
Недавно пришло еще два письма, но он решил не показывать их Шантел. Тон посланий стал иным — не умоляющим, а почти ноющим. И это встревожило Квина гораздо больше, чем легкие угрозы, которые содержались в предыдущих письмах. Автор был на грани срыва. Если же он сорвется, то, Квин не сомневался, это будет похоже на извержение вулкана, стремительное и неудержимое. Поскольку терпение самого Квина подходило к концу, он надеялся, что это извержение не заставит себя ждать. Оно даст выход копившейся в нем ярости.
— Так, на сегодня все. Не слишком веселитесь в выходные. Мы хотим видеть вас живыми и здоровыми в понедельник.
Шантел в ночной рубашке сидела на краю кровати и о чем-то задумчиво беседовала с Доном. Квин ощутил приступ ревности. Откуда взялась эта ревность и почему, он не понимал. Квин всегда был человеком, который сам любил пожить и давал жить другим. Если женщина, с которой у него был роман, обращала свое внимание на другого мужчину, он считал, что это ее право. Никаких длительных связей, никакой боли, никаких проблем. Ему удавалось так жить многие годы. Никогда раньше он не испытывал такого резкого удара в живот при виде женщины, беседующей с другим мужчиной. Но сейчас он ощутил этот удар, и это ему совсем не понравилось. Не понравилась ему и собственная реакция. Не в силах сдерживать себя, он подошел к Шантел и рывком поднял ее на ноги.
— Время для игр закончилось, — сказал он и потащил ее за собой.
— Отпустите мою руку, — с ненавистью проговорила она, когда они подошли к трейлеру.
Ларри бросился было к ней с платьем, но, увидев выражение лица Квина, отпрянул.
— Заткнитесь.
— Доран, я вас поняла, но если вы меня не отпустите, то я закачу такой скандал, который не приснится даже сумасшедшему. И вы будете много недель читать о нем в газетах.
— Закатывайте.
Она стиснула зубы.
— Ну, в чем у вас проблемы?
—
— Это Дона вы называете мальчиком? Ради бога, он мой партнер и далеко уже не мальчик. Он на два года старше меня.
— От вашего вида у него задымились контактные линзы.
— Неужели вам не надоело повторять одно и то же? — Она вырвала руку и сама распахнула дверь трейлера. — Если вы честно выполняет свою работу, то у вас должно быть досье Дона Стерлинга и вы должны знать, что он только что обручился с женщиной, за которой ухаживал два года.
— И эта женщина находится в Нью-Йорке, очень далеко отсюда.
— Я это знаю. — Когда она убрала с лица волосы, шелк ее рубашки мягко зашуршал. — Он мне сказал, что хочет успеть на ночной рейс, чтобы провести с ней выходные. Он влюблен в нее, Доран, хотя, как мне кажется, вы не понимаете значения этого слова.
— Мужчина может любить другую женщину и в то же самое время желать вас.
Она захлопнула дверь трейлера и оперлась на нее.
— Да что вы знаете о любви? Что вы знаете о моем искреннем чувстве?
— Хотите узнать это? — Он уперся ладонями в дверь по обе стороны от ее головы. Ее глаза расширились от ужаса, но она не пошевелилась. — Хотите узнать, какие чувства вы возбуждаете в мужчинах? Настоящие чувства, мой ангел, а не те, о которых написано в сценарии. Вы уверены, что вам этого хочется?
Ее сердце билось где-то в горле. Ей безумно хотелось, чтобы он прижал ее к себе, затащил в постель, выпил до дна и измотал. Но это же безумие! Она не видела ничего, кроме бешеной ярости в его глазах. Если он ощущал по отношению к ней одну лишь ярость, то это не так плохо. Ей захотелось успокоить его.
— Отпустите меня, — прошептала она.
— Это хорошо, что вы меня испугались.
— Я вас не испугалась.
Он наклонился поближе:
— Но вы вся дрожите.
— Я дрожу от ярости. — Она прижала к двери влажные ладони.
— Может, и от этого. А может, оттого, что вы не совсем уверены, что произойдет дальше. Об этом ведь нигде не написано, да. Шантел? И вам теперь совсем нелегко включаться и выключаться.
— Пустите меня.
— Потерпите немного. Я хочу узнать, что вы чувствуете сейчас. — Его тело крепко прижалось к ее телу. — Я хочу узнать, чувствуете ли вы вообще что-нибудь?
Шантел поняла, что вот-вот потеряет голову; колени у нее подгибались. Если он сейчас дотронется до нее, обнимет и поцелует, она забудет обо всем на свете. Но разве могла Шантел сказать ему, что ощущает, поскольку то, что она ощущала, было против всех ее принципов? Ей хотелось, чтобы он обнимал ее, защищал, берег и любил. Но если она ему скажет об этом, он только усмехнется и просто возьмет все, что ему нужно. Ее уже один раз бросили, и она никогда, никогда не позволит, чтобы это повторилось.