Глубокое бурение

Небесное тело потому и назвали Кремлёвским метеоритом, что рухнуло оно прямёхонько на Кремль. Шлёп!
– и Кремль стал симпатичным кратером диаметром около километра и глубиной метров двести, который немедленно заполнился грунтовыми водами.

И как тут реагировать? Ведь глупо - упал камень, срыл к едрене фене крепость, которую без малого сто лет боялся весь мир. И главное - виноватых нет. Сумятица и разброд умов и лёгкая дрожь

в коленках: ну как и на нас кирпич нечаянно упадёт?

В народе, между тем, всеобщее ликование образовалось. Это и понятно: кто у нас Москву любит? А правительство кто уважает? Короче, похороны были - три гармони порвали на радостях. Единственное, что омрачало всеобщее ликование, - президент в это время за границей был. Вернулся на следующий день, по телевизору выступил. Буду краток, сказал, нам всем сильно досталось, но мы не свернём. И, кстати, насчёт пресловутого третьего срока: не дождётесь.

Поди, догадайся, кому он «не дождётесь» сказал. Но прозвучало многообещающе.

Потом самое весёлое началось. Приходит американский консул в наш МИД и - ноту протеста: по какому это полному праву нас оставили без связи с Вашингтоном? Наши говорят: это, видимо, неполадки вообще, потому что мы тоже не можем связаться с нашим посольством в Соединённых Штатах. И, кстати, с Южной Америкой тоже никакой связи.

Начали разбираться. Но как-то всё вообще не заладилось, потому что спутники вдруг попадали все на Землю-матушку, тоже кое-где шуму понаделав, и МКС треклятая тоже на связь не выходила.

И тут приходит весть с Сахалина. Типа, в море выросла до неба хрустальная стена, и ни конца ей не видно, ни края. Потом Камчатка рапортует: кердык, большей половины полуострова нет, скрыта хрустальной стеной, связь с материком отсутствует, Чукотка не отвечает… Магадан тревогу объявил: большая часть Колымского нагорья пропала. Опять же и с Запада тревожная информация поступать стала: дескать, куда-то делось больше половины Исландии, и непонятная стеклоподобная хрень образовалась вдоль Тихого океана…

Знающие люди прикинули так и эдак, и оказалось, что остались мы в восточном полушарии одни-одинёшеньки, потому как западное полушарие исчезло. То есть не то, чтобы совсем исчезло, но будто сплющилась Земля, как блин, и наше полушарие здесь оказалось, а ихнее - там, на реверсе. И заодно оттяпало у нас Чукотку и почти всю Камчатку.

Президент сказал, что мы этого так не оставим, будем бороться за выдачу наших исконных территорий, за воссоединение семей и вообще - за географию. Остальной мир не то чтобы поддержал, но и возражать не стал - вся взрывоопасная мусульманская братия тут осталась, с нами, а Европе не очень-то хотелось, чтобы моджахеды себе других врагов искали.

Вообще, всплыло столько геополитических проблем, что все мигом забыли и про астероид, и про другое полушарие. Как говорится - не до жиру. А тут ещё Антарктида таять стала… И Китай что-то заговорил о проблеме перенаселения… И тайга, оказывается, сильно поредела и перестаёт быть «лёгкими» планеты… И проблема пресной воды остро встала… Верные симптомы того, что по-латыни называется konecus svetus…

Словом, началось.

Из

толчка Опарыш вышел со всеми признаками напряжённой мыслительной деятельности: испарина, блуждающий взгляд и расстёгнутая ширинка. Митя спросил:

– Чего, Андрюха, ветер встречный был?

Время было десять часов, вся бригада собралась на кухне попить чайку и поотгадывать кроссворд.

Чай в ремонтно-механических мастерских пили много и часто, весело переругиваясь и перемывая кости всем - от присутствующих работяг до президента страны. Нынче повезло - Митя привёз с исторической родины газету двадцатилетней давности, а в газете оказался неразгаданный кроссворд. Коллектив очень любил вставлять в клеточки разные буквы, и радовались, как дети, если ответы сходились. Когда буквы не совпадали, Лёха, в прошлом филолог-недоучка, выискивал ошибки. Ошибки были такими идиотскими, что Игорю, сварщику, вписывать ответы больше не разрешали. Лёха прочитал:

– Римский военный и политический деятель, участвовавший в подавлении восстания Спартака.

– Андрюха знает, - Митя опять обратился к Андрею: - Андрюха, кто Спартака одолел?

Опарыш затравленно посмотрел на Волокотина.

– Куль его знает. Может, «Торпедо»?

Если шутка про ветер в толчке просто всех рассмешила, то сейчас бригада со стульев упала.

– Ты с дуба рухнул, малахольный?
– послышался чей-то голос.
– Это Марк Лициний Красе! В качестве претора в семьдесят первом году до нашей эры он подавил восстание Спартака. За несметные сокровища имел прозвище Богатый…

Все посмотрели на Андрюху. Андрюха смотрел на ширинку. Ширинка продолжала вещать, будто с листа читала.

В кухню вошёл Гардин, недовольным взглядом окинул присутствующих, налил воды и стал медленно пить. Никто не шелохнулся, а непонятный голос всё болтал про Красса, Каталину и Помпея, про стяжательство Марка Лициния и первый триумвират.

– Радио, что ли, слушаете?
– спросил мастер. Никто не ответил.

– Развели тут ликбез, - проворчал Гардин и вышел. Мастера Гардина за глаза звали жуйлом мохнорылым. Ну, жуйло и жуйло, как ещё называть? Порой, конечно, вариации случались, Игорь в основном придумывал: то куйланом, то пархатиком назовёт. А все и рады, потому что одинаково обзывать даже самого неприятного человека надоедает.

Неприятным он был по нескольким причинам. Во-первых, заставлял работать. То есть не то чтобы заставлял - на то разнарядка есть, когда сварщику говорят, что варить, кузнецу - что ковать, токарю - что точить, а слесарю - по какому адресу идти. Просто труд в мастерских был поставлен как-то нерационально и от балды: где прорыв - туда и работать надо. А вследствие этого дёргали рабочих с места на место, а это не способствует уважительному отношению. И, главное, даст Гардин работу, а сам стоит над тобой, контролирует. Будто без него не ясно, как шов варить, как фланец точить, как буксу заменить. Гардина понять можно было - недогляд способствовал расхищению мелкой фурнитуры, которая за забором уходила по сходной цене. Это была ревность - сам Гардин на стороне шабашить не мог, ибо квалификация у него была мелкая: слесарем он был третьего разряда, а сварщиком - вообще второго.