Глухая стена

Манкелль Хеннинг

— Сиди здесь, — прицыкнул он. — Сейчас приведу кого-нибудь.

Он подошел к дверям, нажал кнопку звонка. В этот миг рядом остановилась «скорая». Валландер тотчас узнал шофера. Звали его Лагерблад, и на «скорой» он работал долгие годы. Они поздоровались.

— У тебя пациент в машине или забираешь кого? — спросил Валландер.

Подошел коллега Лагерблада, Валландер кивнул ему. Незнакомый, раньше он его не видел.

— Забираем, — ответил Лагерблад.

— Тогда сперва помогите мне.

Оба прошли за ним к машине. Девчонка открыла-таки дверцу, но выбраться не смогла,

только вывесилась наружу. В жизни не видал ничего подобного, подумал комиссар. Грязные волосы подметали мокрый асфальт. Куртка в блевотине. Безуспешные попытки что-то сказать.

— Ты где ее подобрал? — спросил Лагерблад.

— Чуть под колеса мне не угодила.

— Обычно они только к вечеру напиваются.

— Я не уверен, что это алкоголь, — заметил Валландер.

— Тут может быть что угодно. У нас в городе все есть. Героин, кокаин, экстази — любая дрянь найдется.

Коллега Лагерблада пошел за каталкой.

— А девчонка вроде бы знакомая, — сказал Лагерблад. — Кажется, я и сам ее сюда привозил.

Он нагнулся и без церемоний расстегнул ее куртку. Девчонка запротестовала, но вяло. Приложив некоторые усилия, Лагерблад достал у нее из кармана удостоверение, прочитал:

— «София Свенссон». Имя ничего мне не говорит. Но я точно ее узнал. Ей четырнадцать.

Ровесница Эвы Перссон, подумал Валландер. Что же такое творится?

Они уложили девчонку на каталку. Лагерблад глянул на заднее сиденье, поморщился:

— Н-да, так просто не отчистишь.

— Позвони мне, — сказал Валландер. — Сообщи, как с ней обстоит и чем она накачалась.

Лагерблад обещал, и они с напарником повезли каталку прочь. Дождь усилился. Валландер посмотрел на заднее сиденье. Потом услышал, как закрылись больничные двери. Бесконечная усталость навалилась на него. Все общество охвачено распадом, думал он. Когда-то Истад был маленьким городком в окружении земледельческой провинции. С гаванью и несколькими паромами, которые связывали его с континентом. Но связывали не слишком тесно. Мальмё был далеко. То, что творилось там, здесь редко когда случалось. Но теперь все это давным-давно в прошлом. Разницы не существует. Теперь Истад посреди Швеции. А скоро окажется и посреди мира. Уже сейчас Эрик Хёкберг, сидя за компьютерами, заключает сделки в дальних краях. И как во всех больших городах, четырнадцатилетняя девчонка шляется по улицам в субботу, с утра пораньше вдрызг пьяная или накачанная наркотой. Я не в силах этого понять. Но в нашей стране царит бесприютность, она насквозь пронизана уязвимостью. Стоит вырубить электричество — и все останавливается. В душах людей тоже гнездится уязвимость. Вот что воплощает собой София Свенссон. А равно и Эва Перссон. И Соня Хёкберг. Вопрос в том, могу ли я предпринять что-то еще, а не только заталкивать их на реальное или символическое заднее сиденье и везти в больницу либо в полицию.

Он извлек из мусорного бака несколько отсыревших газет, кое-как почистил сиденье. Потом обошел вокруг машины, осмотрел помятый радиатор. Дождь хлестал как из ведра. Но он не обращал внимания.

Сел за руль, снова поехал на Руннерстрёмсторг. И по дороге почему-то размышлял о Стене Видене. Который

продаст ферму и уедет. Швеция стала страной, откуда все уезжают. Все, кто может. Остаются только такие, как я. И София Свенссон. И Эва Перссон. Он заметил, что разнервничался. Из-за них, и из-за себя тоже. Мы целому поколению лжем о будущем, думал он. Молодым людям, которые заканчивают школу, где учителя тщетно борются с непомерно большими классами и все более скудным финансированием. Молодым людям, которым никогда не получить мало-мальски достойной работы. Они чувствуют себя не просто ненужными, но откровенно нежелательными. В родной-то стране.

Сколько он так просидел, погруженный в раздумья, одному богу известно. Вдруг кто-то стукнул по лобовому стеклу. Комиссар вздрогнул. Возле машины стоял Мартинссон с широкой улыбкой на лице и пакетом венских булочек в руках. Увидев его, Валландер против воли обрадовался. В иной ситуации он наверняка бы рассказал коллеге про девчонку, которую отвез в больницу, однако сейчас промолчал. Только вылез из машины.

— Я думал, ты спишь.

— Просто размышлял, — отрезал Валландер. — Альфредссон приехал?

Мартинссон фыркнул:

— Забавно, но фамилия очень ему под стать. Во всяком случае, внешне. Однако весельчаком его вряд ли назовешь.

— А где Мудин?

— Я заеду за ним в час.

Они пересекли улицу, направились вверх по лестнице, в мансарду.

— Заходил некто Сеттерквист, — сказал Мартинссон. — Суровый старикан. Спрашивал, кто будет дальше оплачивать фальковские квартиры.

— Я с ним встречался, — ответил Валландер. — Собственно, от него-то и узнал про эту вот мансарду Фалька.

Снова повисло молчание. Валландер думал о девчонке, которую отвез в больницу. Настроение у него было препаршивое.

На верхней площадке оба остановились.

— Альфредссон, похоже, мужик обстоятельный, — сказал Мартинссон. — Но безусловно, очень дельный. Пока что анализирует все то, до чего мы успели докопаться. Между прочим, жена его без конца названивает, сетует, что его нет дома.

— Я только поздороваюсь, — предупредил Валландер. — А потом заеду, когда Мудин будет на месте.

— Кстати, что он такое обнаружил?

— Точно не знаю. Но он твердо заявил, что нашел способ поглубже залезть в фальковские секреты.

Они вошли в квартиру. Мартинссон не преувеличивал. Стокгольмский эксперт вправду напоминал своего знаменитого тезку. Валландер невольно улыбнулся. Даже отвлекся от мрачных мыслей. Пусть ненадолго. Они поздоровались.

— Мы, разумеется, очень благодарны, что ты смог сразу приехать, — сказал комиссар.

— А у меня был выбор? — кисло отозвался Альфредссон.

— Я купил венских булочек, — сообщил Мартинссон. — Надеюсь, они помогут взбодриться.

Валландер решил сразу уйти. Вот приедет Мудин, тогда и он тут пригодится.

— Позвони, когда Мудин будет здесь, — попросил он Мартинссона. — А сейчас я пойду.

Альфредссон, сидевший за компьютером, неожиданно воскликнул:

— Фальку пришло письмо!

Валландер с Мартинссоном воззрились на экран. Мигающая точка сообщала, что поступил мейл. Альфредссон открыл письмо.