Глухая стена
Шрифт:
Он снова склонился над бумагами, когда на пороге возникла Лиза Хольгерссон. С вечерней газетой в руке. По ее лицу Валландер тотчас понял: что-то случилось.
— Ты это видел? — Она положила перед ним газету, открытую на развороте.
Валландер смотрел на снимок: Эва Перссон на полу комнаты для допросов. Явно свалившаяся со стула.
Когда он прочел текст, внутри у него все сжалось:
Знаменитый полицейский жестоко избил девочку-подростка. Мы располагаем фотографиями.
—
— Выходит, были.
Валландер смутно вспомнил, что дверь была приоткрыта и за ней мелькнула какая-то тень.
— Это случилось незадолго до пресс-конференции, — сказала Лиза Хольгерссон. — Может, кто-то пришел пораньше и шнырял украдкой по коридору?
Валландер совершенно окаменел. За тридцать лет полицейской службы ему не раз доводилось вступать в рукопашную, но всегда при поимке опасных преступников. Во время допросов он никогда руки не распускал, даже в ярости.
Так вышло один-единственный раз. И, как выяснилось, в присутствии фотографа.
— Неприятности нам обеспечены, — сказала Лиза Хольгерссон. — Почему ты молчал?
— Девчонка набросилась с кулаками на мать. Я дал ей затрещину, чтобы защитить мать.
— По фотографии этого не видно.
— Я объясняю, как было дело.
— Почему ты молчал?
Валландер не ответил.
— Надеюсь, тебе понятно, что придется назначить внутреннее расследование?
В ее голосе сквозило разочарование. Это его возмутило. Она мне не доверяет, подумал он.
— Ты, наверно, хочешь отстранить меня от работы?
— Нет. Но я хочу точно знать, что произошло.
— Я же рассказал.
— А Эва Перссон сказала Анн-Бритт кое-что другое. По ее словам, ты набросился на нее без всякой причины.
— Она лжет. Спроси ее мать.
Лиза Хольгерссон помедлила с ответом, но в конце концов сказала:
— Мы спросили. И она отрицает, что дочь била ее.
Валландер молчал. Всё, думал он, ставлю точку. Ухожу из полиции. Ухожу из управления. И никогда больше не вернусь.
Лиза Хольгерссон ждала. Но Валландер не говорил ни слова.
И она вышла из кабинета.
9
Валландер немедля убрался из управления.
Он и сам толком не понимал, что это было — бегство или попытка успокоиться. Конечно, он знал, все произошло так, как он сказал. Но Лиза Хольгерссон не поверила, чем возмутила его до глубины души.
На улице комиссар мысленно чертыхнулся — нет машины. Обычно, когда ему случалось выйти из себя, он садился за руль и кружил по дорогам, пока не успокаивался.
Валландер зашел в винный магазин, купил бутылку виски. А оттуда двинул прямо домой, выдернул телефон из розетки и сел за кухонный стол. Откупорил бутылку, отхлебнул несколько щедрых глотков. Мерзкий вкус. Но
— Я только хотел сказать, что ушел домой. Простуда у меня.
— Ханссон тебя спрашивал. И Нюберг. И газетчики.
— Чего они хотели?
— Кто? Газетчики?
— Ханссон и Нюберг.
— Не знаю, не сказали.
Наверняка она видела газету, думал Валландер. И она, и все остальные. В управлении небось только об этом и судачат. И кое-кто явно злорадствует, что этот треклятый Валландер схлопотал по шапке.
Он попросил соединить его с Ханссоном. Тот ответил не сразу. Не иначе как корпит над своими хитроумными игорными системами, от которых неизменно ждет громадного выигрыша, но, увы, в лучшем случае остается при своих. Наконец Ханссон отозвался.
— Как там с лошадьми? — спросил Валландер.
Спросил, чтобы обезоружить. Чтобы показать: газетная писанина не выбила его из колеи.
— С какими лошадьми?
— Разве ты не играешь на бегах?
— Не в данный момент. А что?
— Да так, пошутил, но неудачно. Ты что звонил-то?
— Ты в кабинете?
— Дома. Я простужен.
— Я хотел доложить, что тщательно проверил, в котором часу наши патрули проезжали по той дороге. И с ребятами поговорил. Соню Хёкберг никто из них не видел. Они четыре раза проехали туда и обратно.
— Значит, она точно не шла пешком. Ее наверняка отвезли туда. Выйдя из управления, она первым делом отыскала телефон. Или зашла к кому-то. Надеюсь, Анн-Бритт догадалась расспросить об этом Эву Перссон.
— О чем?
— О других приятелях Сони Хёкберг. Кто из них мог ее подвезти.
— Ты говорил с Анн-Бритт?
— Еще не успел.
Возникла пауза. Валландер решил сам покончить с щекотливым вопросом:
— Фотография в газете весьма неприглядная.
— Это верно.
— Любопытно, как фотограф сумел прошмыгнуть в наши коридоры? На пресс-конференции их всегда запускают группой.
— Странно, что ты не заметил вспышки.
— Современные камеры в ней не нуждаются.
— А что, собственно, произошло?
Валландер рассказал. В тех же словах, что и Лизе Хольгерссон. Ничего не прибавил и не убавил.
— Никого из посторонних при этом не было? — спросил Ханссон.
— Только фотограф. А он, понятно, будет врать. Иначе-то снимку грош цена.