Глупые игры... в Любовь
Шрифт:
– Чего ради?
(молчит)
Тяжелый вдох вместо ответа…
– Если, если ты… мне соврал, я, я… никогда тебе это не прощу, - гневно прорычала сквозь зубы.
Полный игнор.
– Да все в порядке с твоим Бельетони, - вдруг раздраженно рявкнула Виттория. Встала и важно прошлась по комнате, - Сознался, что всего лишь играл с тобой. Хотел затащить в постель. Добился – и с него хватит. Так что отныне больше на тебя видов не имеет. Отказался.
– Что? – ошарашила, право, ранила словом. Удивленно
Невнятно скривилась та, передернув бровями. Пожала плечиками.
Глубокий вдох.
– Вот такое бывает. Жозефина. Бывает. Добился, чего хотел… и выбросил.
Издеваетесь?
Ха.
… а голос дрожит; тебе больно? больно, крестная? больно за меня?
Не стоит…
Ведь я вам… НЕ ВЕРЮ!
Резкий разворот.
– Я не верю вам. Хоть все хором завойте. Я еду на Аетфе – и вам меня не остановить.
– Неужели? – вдруг передо мной встала Виттория (молниеносно, в мгновение). Глаза (гневный, с вызовом взгляд) в глаза. – Теперь уже ты точно никуда не денешься. Будешь с нами, пока мы не решим обратное. Ясно?
Рассмеялась, рассмеялась я в ответ.
– Вот видите. Сами себе противоречите. Так и знала. Ушел, ушел он просто от вас. А вы врете, чтобы меня остудить, удержать здесь. Не получиться!
Резкий разворот – и выбежала прочь.
Босыми ногами по земле, в ночной рубашке, растрепанной на груди… Мчу, бегу, бегу… прямо на выход.
Через туннель – и в город. Прочь, прочь из ада! Прочь из клетки!
… и неважно, что будет потом.
– И куда ты такая? – вмиг преградила мне путь Виттория.
(замерла, замерла я на мгновение - последний шанс даю: им, а не мне!)
– Я буду с ним, хотите вы этого или нет! Мы – вместе! Смиритесь!
– Неужели? Ты так ему веришь? Веришь? Что даже не можешь услышать, что твой Доминик… от тебя… ОТКАЗАЛСЯ? ИСПОЛЬЗОВАЛ? Добился и выбросил?
Желчно рассмеялась я.
– Такого никогда не будет. Ясно? – яд выплюнула в лицо.
Промолчала та.
– Я убегу. Все равно убегу. Снова и снова. И не удержишь ТЫ меня.
Выровнялась, вытянулась, гордо задрав подбородок Виттория.
– Попридержи узды, девочка. Отсюда еще никто не ступал…, без моего ведома, и шагу. Ты – не исключение: не улизнешь.
Захохотала. Дико. Желчно. Захохотала Колони мне в лицо.
(впервые со мной была такой;
враг? Враги мы теперь? По разные стороны баррикады?
что же… я принимаю! принимаю вызов!
не испугаюсь!)
… гордо задрала нос.
Ну, ну.
Ядовито ухмыльнулась.
– Все… когда-то спят.
– Дорогая моя Жозефина, - вдруг приблизилась. Глаза в глаза, лицо к лицу. Тихо зашипела. – Я избавилась от привычки дышать… А ты говоришь… о каком-то сне!
– (и снова дикий хохот) - Если я сказала, что ты не выберешься – то значит, так и есть. Без вариантов.
–
Улыбнулась (губы ее скривились в гадкой, унизительной тонкой линии).
Игриво вздернула бровкой.
– Так.
Резкий шаг (мой) вбок, рывок, уверенные движения – и забралась на выступ. Движение, легкое, непринужденное, вперед – и завалюсь со скал.
Чем не прелесть?
(с вызовом уставилась на крестную)
– А так?
Замерла; глаза округлились от шока.
– Так лучше… доходит? Я спрыгну. Слышишь? СПРЫГНУ! Если не пустите.
(злобно стиснула зубы; глаза, карие глазки, живо стали темнеть, превращаясь в угольки полные ярости.)
– Все равно не умрешь, - только и смогла процедить, а сама (вижу ж!) и захлебывается от злости и страха.
– Значит, еще спрыгну. Еще и еще. Пока не убьюсь. Неважно. Без него – я не буду жить.
Вдруг…
(не сразу, сразу, сообразила, поняла, что произошло)
Виттория вмиг дернула меня на себя, потянула за руку – так что я сорвалась и плюхнулась на нее – да завалились, завалились от силы рывка, по инерции, обе на землю.
Отстранилась резко, спешно (инстинктивно, разъяренно) и тут же залепила мне… жестокую, пекучую пощечину.
– ЕЩЕ КОГДА-НИБУДЬ ОТВЕСИШЬ ПОДОБНОЕ, - (зарычала, завизжала) – заточу в подвал навеки, пигалица неблагодарная! – казалось, сквозь плач вырвались эти горькие, полные боли, слова. Замерла. Испуганно спрятала взгляд, а затем и вовсе отвернулась.
Застыла. Заледенела и я.
Слезы… (дурные, детские, жалкой обиды) слезы… навернулись на глаза.
Было стыдно за себя, противно, но...
… злость, дикая злость… так и не улетучилась.
ВЕДЬ НЕПРАВЫ!
Зачем… зачем врать, зачем разрушать мое,… наше счастье?
ЗАЧЕМ?
Пристыжено зашморгала носом. Поджала под себя ноги.
Не шевелилась Виттория. Молчала, нервно дыша…
– Я люблю его… - едва слышно прошептала я. Тихо, жалобно… взывая к сердцу… подруги. Того, кто меня как никто другой… ВСЕГДА… раньше, понимал.
(тягучая тишина)
Молчишь?
– А он - … тебя нет.
(отозвалась, отозвалась, но что? пуля в сердце? камень в душу? уж лучше бы МОЛЧАЛА! черт дери, мать вашу!)
– ЛЮБИТ!
– прорычала я наперекор.
– Он никого… никогда не любил. В игры играть – всегда готов. Азарт, адреналин и победа – вот его идеалы и кумиры, вот, к чему лежит его сердце. А не… девушки, женщины. Ты.
– НЕПРАВДА!
– Нет? – вдруг отозвался голос отца где-то сзади.
Обе обернулись.
– Ты так уверенна?
– продолжил Матуа, - Да настолько, что наши слова вообще ничего не значат, не стоят… против твоих убеждений? Его слов? (сказанных тебе)… чтобы затащить в постель?