Глядя на море
Шрифт:
– Ку-ку! – воскликнул Фабрис, входя в прихожую. – Сюрприз!
Только теперь он осознал, что не догадался что-нибудь с собой принести, хотя бы бутылку хорошего вина.
– Фабрис? Как ты здесь оказался?
Оцепенение Матье не скрасила даже улыбка.
– Я уполномочен нашим семейством навестить и немного встряхнуть тебя, – объявил Фабрис.
– Надеюсь, ты шутишь? Потому что если ты лжешь, то можешь немедленно убираться вон.
– Что-то не так, братишка? Мне говорили, что ты в депрессии, но я не ожидал от тебя такой слабости, ты стал таким сварливым.
– Кто это
– Ты действительно вообразил, что тебе никто не нужен и что ты выберешься из этого самостоятельно?
– Почему бы и нет?
– Как бы не так! Твоя дочь вне себя от беспокойства.
– Знаю.
– Итак, по праву старшего брата я обязан…
– Только не заводи эту песенку, пожалуйста: старший брат, глава клана, ответственный… Расскажи все это кому-нибудь другому, только не мне. С каких это пор ты интересуешься моими проблемами? И что дает тебе право думать, будто ты способен мне чем-то помочь? Это будет великая премьера! Ведь ты ничем подобным никогда не занимался. Слушай, если ты проездом в Гавре по делам страхования, я охотно выпью с тобой стаканчик. Но если ты собрался поучать меня с вершин своего старшинства, как мне жить дальше, – немедленно убирайся!
Фабрис счел за благоразумие промолчать. Брат казался настолько напряженным, что, вероятно, лучше было не подталкивать его к решительным действиям. Внимательнее оглядев Матье, Фабрис только что заметил, как сильно его брат исхудал: черты его лица заострились, глаза ввалились, лицо было очень бледным.
– Ты плохо выглядишь, – как можно мягче постарался сказать Фабрис. – А не напиться ли нам как следует, что скажешь? Я приглашаю!
– Последнее, чего я сейчас хочу, – это напиться. Вместо этого я могу предложить тебе кофе.
– Я бы предпочел что-нибудь позабористее. Ты что, больше ничего не пьешь, кроме воды?
– Почему? Я по-прежнему ценю хорошие вина, однако стараюсь не перебарщивать, поскольку вином ничего не решишь.
Матье направился в кухню, сделав брату знак следовать за ним. Достав из холодильника бутылку шабли, он открыл ее и взял два бокала.
– Ты поклонник минимализма в меблировке, – сыронизировал Фабрис, указывая на пустой стол и пару скамеек из светлого дерева. – Здесь хватит места, чтобы устроить целый рок-концерт. Ты решил не обставлять этот дом?
– Да я впервые живу здесь так долго, раньше лишь изредка приезжал.
– У этой виллы огромный потенциал. Видел бы ее Жан, он сразу подкинул бы тебе кучу идей.
Упоминание о Жане, который работал в Лондоне в области недвижимости, не вызвало оживления на лице Матье.
– Жан не в состоянии пересечь Ла-Манш, можно подумать, у него морская болезнь.
Фабрису вдруг надоело играть в хорошего парня, и он раздраженно буркнул:
– По-моему, ты не любишь Жана, как, впрочем, и никого из нас троих. Ты всегда старался держаться особняком.
Матье невесело рассмеялся, пожал плечами.
– Ты говоришь бог знает что, Фабрис, и прекрасно это знаешь. Это как раз вы всегда держались в стороне, потому
Слегка смущенный от нахлынувших воспоминаний, Фабрис некоторое время молчал.
– Но ведь все это было так давно! Мне очень жаль, что твое детство выдалось таким несчастным. И все же попробуем подойти ко всему взвешенно, более спокойно. Мне ведь и правда очень хотелось помочь тебе выйти из тво… твоей неприятности. Теперь, кажется, я понимаю, что у тебя возникли серьезные проблемы. Денежные? Или сердечного плана?
– Все, с меня довольно! – выпалил Матье, которого этот разговор окончательно вымотал.
Для него было верхом унижения показаться в глазах брата таким бессильным, но ведь он и был таким. Как бы ему хотелось сейчас заверить его, что все это полная ерунда и он готов взять в руки и свою жизнь, и свои дела, но у него абсолютно не было на это энергии, как бы он того ни хотел. А поскольку признаваться в собственной слабости было для него абсолютно невозможно, он удовольствовался тем, что прошептал:
– Фабрис, прости, мне нужно побыть одному.
– Чтобы и дальше заниматься пустыми размышлениями? Тебе это ничего не даст. Ну же, братишка, не напрасно же я приехал к тебе, давай присядем и поговорим обо всем хорошенько.
– Да пошел ты ко всем чертям! – взорвался Матье. – Он, видите ли, «приехал»! Просто подвиг совершил! Да от Руана отсюда нет и ста километров! И потом, я просто не желаю разговаривать с тобой ни о чем, не хватало только, чтобы ты, выйдя из моего дома, хвастался направо и налево в своей любимой манере страхового агента, как ты отлично все уладил. А уж если ты снова ощутишь жажду к долгим путешествиям, навести лучше маму, которая месяцами ждет не дождется, когда ты к ней приедешь.
– Не руби сплеча. Ты и понятия не имеешь, что такое моя жизнь. У меня пятеро сыновей, если ты, конечно, помнишь.
– Они уже взрослые.
– Большие детки, большие бедки. И каждому из них всегда чего-нибудь да нужно. Короче, я пашу как проклятый.
– Будь с этим осторожней, – усмехнулся Матье.
– Чтобы не кончить «выгоранием»?
– Ненавижу это модное словцо. И особенно… особенно, Фабрис, я не хочу, чтобы меня принимали за больного.
– Ну и за лодыря, конечно, тоже?
– У тебя редкий дар неправильно подбирать слова. Будь я настоящим лодырем, у меня было бы вышестоящее начальство, пособие по безработице или же справка, дающая освобождение от работы. В данный же момент я просто-напросто уничтожаю свой собственный книжный магазин и, как следствие, свои деньги. И главное, что мое полное осознание того, что это происходит, ничего не меняет. Мотор заглох, и я не только не знаю, как его починить, но даже не уверен, что хочу этого. Понимаешь?