Гнёт. Книга 2. В битве великой
Шрифт:
— Где же ребята, Анка?
— Пойдём, покажу твоих внуков, — отозвалась дочь и, по-детски уцепив отца за руку, повела в другую комнату.
Ронин любовался дочерью. Она стала крупнее и как-то степеннее. Это уже не та озорная девочка с кинжальчиком на поясе, гулявшая с ним в степных просторах.
"Профессия налагает свой отпечаток", — тепло подумал он.
— Антонида Викторовна, я пойду домой?
— Ни в коем случае, Сонюшка. Напьёшься чаю, и нянюшка проводит тебя, — ответила Антонина.
Обращаясь к отцу, сказала:
— Моя
— Янтовского? Он с вокзала привёз меня к вам. Видимо, не знал, что дочка здесь… А, вот какие у меня внуки!..
На узорчатой кашгарской кошме, разостланной у стены, среди игрушек возились два мальчугана.
Один, лет пяти, темноволосый и подвижной, старался перевернуться через голову. Другой, рыжеватый, пухлый и неуклюжий, похожий уже теперь, в свои три года, на отца, делал бесплодные попытки подражать брату.
На краю кошмы сидела пятнадцатилетняя девчушка с длинной косой. Она следила, чтобы дети не зашибли друг друга, и всё время подсовывала им подушечку, когда они падали.
Как только вошли родители, дети бросили возню и уцепили мать за платье.
— А меня забыли? — проговорил Изветов, опускаясь на корточки.
Старший мальчик кинулся к нему, обхватил за шею и повис. Отец поднялся и, придерживая сына, подошёл к Ронину.
— Вот вам первый номер. Витька, — обратился он к сыну, — смотри! Кто приехал?
Мальчик, широко открыв глазёнки, долго изучал Ронина. Наконец произнёс:
— Дядя…
— Гляди лучше. Деда не узнал?
— Де-да… — протянул мальчик и нерешительно поднял ручонки.
Ронин взял его на руки, подбросил вверх и крепко поцеловал:
— Не узнал, малыш? Ну, лети ещё выше.
Мальчик, довольный, визжал, кричал:
— Узнал, узнал!..
За чайным столом было шумно и весело. После чая Анка стала укладывать детей спать, а Изветов рассказал Ронину о последних событиях в Самарканде.
— Беспокойно в городе стало, — говорил он, — с пятого года орудует в области шайка Намаза. Два раза делал набеги на город.
— Кто он такой, этот Намаз? Разбойник или мститель?
— Не поймёшь. Делает налёты на богатых, особенно на предпринимателей. Первым делом уничтожает все долговые расписки и прочие документы. Грабит, увозит имущество, угоняет скот, но… как ни странно, всё это отдаёт беднякам в дальних кишлаках. Почти три года не могли его поймать.
— А теперь? Сидит?
— Нет. Поговаривают, убит в перестрелке с полицией. Отряд же продолжает свои набеги. Кто-то другой возглавляет его под его именем. Думаю, что натолкнули туземцев на этот путь эсеры-боевики.
— А тебе приходилось встречать Намаза?
— Был один случаи: как-то ночью я засиделся над своими врачебными заметками. Окна кабинета на улицу. Слышу, перестрелка где-то в нашем квартале. Минут через пять кто-то стучит. Подумал я, что вызывают к больному,
Я его впустил, запер дверь, привёл в кабинет. Детина лет за тридцать, крепкий, волевой. Халат в крови. Огнестрельная рана в плечо. Принёс ему стопку коньяку, напоил, сделал перевязку. Окровавленную тряпку сжёг в печи. Он просит: "Дай ещё выпить".
Принёс ещё рюмку. Коньяк подействовал, ожил мой пациент. Встал, руку к сердцу: "Да будет благословенье над твоим домом".
В это время слышим шум, топот ног под окнами. Я взглянул на него. Глаза горят, рука тянется к ножу на поясе. Сообразил я, что его ищут. Говорю: провожу во двор, а там как знаешь.
Вывел через дверь… Перемахнул он через дувал [36] в соседний сад. А я обратно в комнаты. Только вошёл — звонок. Открыл. Пристав с нарядом полицейских.
36
Дувал — глинобитная стена.
Пришли в кабинет. Пристав уселся в то кресло, где сидел раненый, шарит вокруг глазами, говорит:
— Гонялись за шайкой Намаза. Мало ему области — в город заладил. На контору заводчика Абдувалиева сделал налёт. Сторожа связали, вскрыли кассы, уничтожили бухгалтерские книги, расписки, денежные документы. Всё в печи сожгли.
В полицию по телефону сообщил сосед. Мы приехали на место разгрома, никого не застали. Сторожа освободили, говорит, человек пять орудовало, только что ушли. Мы за ним следом.
Неподалёку, от вас заметили: бегут два человека. На приказ остановиться стали отстреливаться. Мы тоже дали залп. Видим, кровь на стене. Может, к вам приходил за медицинской помощью?
Ронин внимательно посмотрел на зятя.
— Хочешь спросить, не выдал ли? — Евгений усмехнулся. — Разве врач выдаст больного?..
— А дальше?
— Хотите рюмку коньяку? — спросил я пристава. Обрадовался:
— Благодетель! Это лекарство мне вот как нужно, голубчик.
Повёл его через переднюю в столовую, зажёг свечу, налил коньяку, поставил сыр. Он три рюмки одну за другой хватил, закусил сыром и говорит: "Вот это настоящий врач. Знает, чем оживить человека. Ну, не буду беспокоить. Хорошо, что вы не спали".
— Засиделся, научную работу пишу… Я слышал выстрелы далеко где-то.
— Возле городского сада была перестрелка. Видимо, удрали мерзавцы, в старый город. А там их не сыщешь…
— Ты думаешь, это был Намаз? — спросил Ронин.
— Полагаю… Месяц спустя пригнал киргиз мне во двор чудесного белого барана. Анка спрашивает: "Откуда?" — Пастух отвечает: "Доктору за лечение…"
До рассвета сидел Ронин с зятем и с дочерью, вспоминая прошлое, мечтая о будущем.
— Как живёшь, Анка? — обнял её за плечи отец.