Гнетущий страх
Шрифт:
Прежде чем остановить свой выбор на Лене, это животное убило Сибил, и тот факт, что его больше не было в живых, особого облегчения не приносил. Он по-прежнему являлся Лене в сновидениях, вызывая такие чудовищные кошмары, что она нередко просыпалась в холодном поту, судорожно хватаясь за одеяло и ощущая его присутствие в комнате. Но еще хуже были сны, которые не кончались кошмарами — когда он прикасался к ней, так мягко и нежно, что у нее начинало пощипывать кожу, и она просыпалась, совершенно потерянная и в жутком возбуждении, и все ее тело трепетало в ответ на эротические образы и картины, что измышлял ее спящий мозг. Лена понимала, что наркотики,
Лена никак не могла понять, что именно: отчаяние или глупость — заставило ее месяц назад заявиться в медицинский центр колледжа. Что бы это ни было, три с половиной визита к консультанту-психологу, которые она смогла выдержать, оказались огромной ошибкой. Беседовать о том, что с ней произошло, с совершенно чужим человеком Лена не смогла. Некоторые вещи — слишком личные, чтобы их обсуждать. Во время особенно болезненного четвертого визита к консультанту Лена выдержала всего десять минут, а потом вскочила и бегом бросилась вон из клиники, чтобы больше туда не возвращаться. Так и было до сего момента, но ей все же придется пойти к той самой врачихе-психологу, чтобы сообщить, что ее сын мертв.
— Адамс, — снова позвал Чак, оглядываясь через плечо, — ты знаешь эту цыпочку?
Все женщины для Чака делились на цыпочек и сук, в зависимости оттого, считал ли он их достойными трахаться с ним. Лена, конечно же, принадлежала к категории сук, хотя иногда у нее возникаю такое ощущение, будто Чак уверен, что дело лишь во времени и в конце концов она все равно бросится к его ногам.
— Я с ней не знакома, — ответила она, но на всякий случай добавила: — Хотя не раз видела ее в кампусе.
Чак, будто почувствовав какую-то недосказанность в ее словах, вдруг остановился.
— Розен… Что-то вроде как еврейское, тебе не кажется?
Лена никогда о подобном не задумывалась, поэтому лишь пожала плечами. Технологический институт был хорошо интегрированным студенческим сообществом, и, если не считать одного-двух отморозков, которые в последнее время вознамерились расписать расистскими лозунгами все, что не движется, в кампусе парило спокойствие и равновесие.
— Надеюсь, она не… — Чак присвистнул и покрутил пальцем у виска. А чего еще от него можно ожидать? Раз психиатр — значит, псих.
Лена не удостоила его ответом, думая сейчас о том, не узнает ли ее кто-нибудь из персонала клиники. По воскресеньям клиника закрывалась в два, но доктор Розен согласилась принять Лену после закрытия — вероятно, потому, что считала ее случай из ряда вон выходящим. Любой, кто читает газеты, был в курсе всех чудовищных подробностей ее похищения. Розен, наверное, была вне себя от радости, услышав голос Лены в телефонной трубке.
— Нам сюда, — сказал Чак, открывая дверь в медицинский консультационный центр.
Лена едва успела перехватить дверь, пока она не захлопнулась у нее перед носом, и последовала за Чаком в заполненную людьми приемную.
Подобно большинству других колледжей, технологический Гранта не получал приличного финансирования для работы отдела психологического здоровья. Особенно в Джорджии, где финансируемая за счет лотереи стипендия «Надежда» очень
Чак как-то весь подтянулся, когда подходил к окошку регистратуры. Лена почти читала его мысли, когда он оглядывал помещение, не оставив без внимания тот факт, что большинство посетительниц — молодые женщины в коротеньких обтягивающих маечках и клешеных джинсах. У Лены имелись собственные соображения по поводу этих девушек, которые неудачу с парнями, разлуку с родными или грусть по любимой собачке возводили в ранг вселенской катастрофы. Эти избалованные барышни и представления не имели о настоящих проблемах, когда кошмары не дают спать по ночам, когда ждешь не дождешься, пока наступит утро, чтобы можно было вздохнуть спокойно.
— Ау-у… — позвал Чак, опуская руку на кнопку звонка на стойке регистратуры. От неожиданности несколько девушек аж подскочили и сердито посмотрели на Лену.
Чак, перегнувшись через стойку, попытался заглянуть внутрь и снова нажал на кнопку.
Резкий звук звонка прозвучал в небольшом помещении так громко, что Лене захотелось зажать уши. Чтобы скрыть смущение, она уставилась в пол.
Наконец появилась регистраторша, высокая, с волосами цвета соломы и впечатавшимся в лицо раздражением, и без всяких признаков узнавания окинула Лену взглядом.
— Ну вот и вы, — заулыбался Чак, словно они были старыми друзьями. — Карла? — Прочитав ее именную табличку, он уставился на внушительную грудь.
— В чем дело? — вопросила дама.
Лена шагнула вперед и как можно тише сказала:
— Нам нужно видеть доктора Розен.
— Вам придется подождать — у нее пациент.
Лена подумала было отозвать женщину в сторонку и наедине обрисовать ей ситуацию, когда раздался голос Чака:
— Ее сын покончил с собой около часа назад.
По комнате прокатилось всеобщее «ох», журналы были отброшены, и некоторые посетительницы бросились к выходу.
Карлу это известие буквально оглушило, и она с трудом приходила в себя.
— Сейчас я ее приведу, — наконец проговорила она, но Лена ее остановила:
— Лучше я сама ей скажу. Проводите меня в кабинет.
Регистраторша вздохнула с облегчением:
— Спасибо!
Клара направилась подлинному узкому коридору, Чак плелся позади, Лена шла за ней. Приступ клаустрофобии обрушился на Лену как внезапный выброс пламени, и когда они подошли к кабинету доктора Джил Розен, она обнаружила, что по спине течет пот. Чак со свойственным ему бахвальством и необычайными способностями ухудшать любую ситуацию до безнадежности почти навис над Леной. Она ощущала запах его лосьона, смешанный с липким, сладковатым ароматом чуингама, который он жевал, громко чавкая прямо ей в ухо. Стараясь подавить тошноту, Лена задержала дыхание и отвернулась в сторону.