Гнетущий страх
Шрифт:
Ричард между тем продолжал задумчиво:
— Я ведь, знаешь, хотел поступать в тех Джорджии. Сколько себя помню, всегда мечтал убраться из нашей провинции. — Он улыбнулся и на секунду стал похож на нормального человека. — В детстве у меня все стены в комнате были увешаны постерами. Я тогда чувствовал себя настоящей Развалюхой [5] и собирался всем им показать, на что способен.
— И почему ты туда не пошел? — спросила Лена, намереваясь поставить его в затруднительное
5
Официальный символ и талисман студентов Технологического института штата Джорджия — антикварный автомобиль, спортивное купе «форд» модели А 1930 г. выпуска. Выкатывается на все студенческие собрания, прочие официальные мероприятия и, главное, перед матчами футбольной команды института. Зд.: шутливая кличка, распространенная среди бывалых студентов.
— Ох, да меня туда приняли, — ответил Ричард, явно ожидая, что это произведет на нее впечатление. — Но тут у меня мать умерла… — Он замолк. — Ну ладно. Теперь ничего уже не изменишь. — И вдруг ткнул пальцем Лене в грудь: — Знаешь, я многому научился у твоей сестры. Она была очень хорошим преподавателем и вообще примером для меня, моделью поведения.
Лена оставила этот комплимент без внимания, и он словно повис в воздухе. О Сибил ей с Ричардом говорить совсем не хотелось.
— О Господи! — вдруг резко выпрямился Ричард. — Джил!
Доктор Розен стояла в дверях, высматривая Лену. Она казалась какой-то потерянной, и Лена уже хотела окликнуть ее, когда Ричард выдал один из своих девчачьих жестов рукой.
Джил Розен слабо улыбнулась и направилась к ним.
Ричард встал, сказав при этом:
— Ох, моя милая… — и взял Джил за обе руки.
— Брайан ближайшим рейсом вылетает из Вашингтона, — сообщила она ему.
Ричард нахмурился и предложил:
— Если я могу что-то сделать для вас или Брайана…
— Спасибо, — отрезала Розен, глядя при этом на Лену.
— Увидимся позже, — сказала та Ричарду, поднимаясь из-за стола.
Картер удивленно поднял брови, но изящно поклонился, добавив напоследок для Джил Розен:
— Всегда к вашим услугам.
Та натянуто улыбнулась в знак признательности, и он пошел к выходу.
— Шеф Толливер уже здесь? — спросила она.
— Нет еще.
Розен внимательно посмотрела на Лену, вероятно, пытаясь понять, соблюдает ли та условия их договоренности. Лена и впрямь их соблюдала — была трезва как стеклышко. Двух порций, что она успела проглотить у себя в комнате, после того как сообщила Розен о смерти сына, было явно недостаточно, чтобы опьянеть.
— У него были еще кое-какие дела.
— Вы имеете в виду ту девушку? — спросила Розен, и Лена поняла, что доктор на пути из медцентра в библиотеку по меньшей мере раз двадцать успела услышать о случившемся с Тессой Линтон.
— Я не хотела вам об этом говорить.
— Ну конечно, — коротко отреагировала
— Мы не вполне уверены, что эти два происшествия как-то связаны. И мне не хотелось, чтобы вы думали…
— Это ее кровь на записке? — не дослушала Джил.
— Да, ее…
На глаза Розен навернулись слезы. Она опустила руки на стол, словно нуждалась в опоре, чтобы не упасть.
— Я могу уйти, если хотите, — предложила Лена, отчаянно надеясь, что доктор согласится.
— Нет, — ответила Розен, сморкаясь. И не стала объяснять, зачем ей нужно присутствие Лены.
Так они и стояли, бесцельно рассматривая окружающих. Лена поймала себя на том, что опять трет свои шрамы, и заставила себя прекратить. Молчание становилось тягостным, и она сказала:
— Мне очень жаль, что с вашим сыном случилось такое. Я знаю, как больно потерять близкого человека.
Розен кивнула, по-прежнему глядя в сторону.
— После того первого раза, — она показала на руку, и Лена поняла, что она имеет в виду первую попытку самоубийства Энди, — его состояние улучшилось. Нам удалось найти сбалансированный курс медикаментозного лечения. И складывалось впечатление, что все хорошо. — Она улыбнулась. — Мы ему даже машину купили.
— Он здесь учился? — спросила Лена, хотя уже и знала об этом.
— Ричард вам, полагаю, все успел рассказать, — ответила Джил, но горечи в ее словах не было. — Мы забрали его из колледжа в прошлом семестре, чтобы хватаю времени на лечение. Иногда он работал с отцом в лаборатории, помогал мне в клинике. — Она улыбнулась. — По четвергам слушал лекции по искусству. И казалось, Энди делает большие успехи.
Лена пожалела, что не захватила блокнот, чтобы записывать информацию, хотя на самом деле он был и не нужен. Как уже отмечал Джеффри, Лена больше не работает в полиции. Она просто девочка на побегушках у Чака в службе безопасности, да и то не на лучшем счету.
— А что Толливеру от меня нужно? — вдруг сменила тему доктор Розен.
— Наверное, список друзей вашего сына и мест, куда он любил ходить. — Это была лишь догадка, но Лена никак не могла отрешиться от полицейских привычек. — Энди употреблял наркотики?
Розен, кажется, удивилась:
— Почему вы спрашиваете об этом?
— Многие в депрессивном состоянии прибегают к самолечению.
Розен склонила голову набок, понимающе глядя на Лену. И когда продолжения не последовало, призналась:
— Да, водился за ним этот грех. Сначала травка, а с год назад появились и более тяжелые средства. Мы отправляли его на лечение. Месяц назад оно закончилось, и Энди сказал мне тогда, что абсолютно здоров. — Она помолчала. — Но в таких делах никогда нельзя быть до конца уверенным.
Лене понравилось, как спокойно Розен признала, что ей далеко не все известно о сыне. Она знала по собственному опыту, сколь часто родители утверждают, что знают своего ребенка лучше кого бы то ни было, а на самом деле оказывается, что не знают совсем.