Гнев ангелов

Коннолли Джон

В приемной также находись две покрытые зеленым сукном витрины, вмещавшие разнообразные ювелирные украшения, полдюжины часов и небольшую россыпь драгоценных камней. Женщина явно страдала ожирением. Коллектор знал, что она никогда не покидает здание: питается и спит в жилых помещениях, отделенных от этой приемной красными шторами. Если ей требовалась врачебная помощь, то врач сам приходил сюда. До сих пор либо ее здоровье оставалось достаточно стабильным, не требуя более серьезного вмешательства, что казалось невероятным, учитывая перегрузку организма, — либо ее жизнеспособность поддерживали бесчисленные пузырьки с прописанными и непрописанными лекарствами, громоздившиеся над ее головой на полках шкафа. Крошечная голова покоилась на массивных складках

жира, скрывавших когда-то заметную шею, и руки также казались до смешного миниатюрными для весьма габаритного тела. Она напоминала ожившую снежную бабу. На носу у нее сидели очки в черной роговой оправе, соединявшейся с цепочкой. Через них она глянула на Коллектора, но ничего не сказала; на лице ее отразилось лишь чувство общей мировой усталости от столь долгой и столь мучительной земной жизни.

Необычайно интимным жестом Брат взял за руку не выразившего недовольства Коллектора и провел его в чуланчик, едва способный вместить их обоих. Там стоял огромный сейф, уже и сам ставший антикварной ценностью, ибо соорудили его в конце позапрошлого века в городе Цинциннати штата Огайо в компании «Сейфы и замки Виктора». За тяжелой сейфовой дверцей обнаружились пачки денег и золотых монет, наряду со старинными шкатулками ювелирных драгоценностей и прочими наиболее ценными предметами залога. Такое очевидно небрежное отношение к безопасности в наши дни вряд ли сочли бы разумным, тем более что в 1994 году ломбард уже один раз ограбили. Грабители жестоко избили Сестру, хотя она не представляла для них никакой угрозы. Это нападение более всех иных причин спровоцировало стремительный набор веса и окончательно отбило у нее охоту появляться во внешнем мире, способном порождать таких индивидуумов.

Коллектор нашел тех грабителей. И никто их больше никогда не видел.

Хотя на самом деле это не совсем верно.

Части их кое-кто видел.

После того инцидента предприятие Сестры и Брата больше не тревожили преступники или угрозы преступлений. Но тогда по какой же причине им понадобились камеры видеонаблюдения? В общем, по той же причине такие же камеры прятались в другом конце улицы за светильниками, на фасаде заброшенного пустующего здания, не выставленного ни для продажи, ни для аренды, и рядом с ним в винном магазине также работала параллельная двойная система наблюдения. Использование этих систем в совокупности с камерами в ныне сгоревшей конторе Элдрича предоставляло полный обзор улицы.

Просто на всякий случай.

И сейчас Коллектор, сев за небольшой компьютер рядом с сейфом, подсоединился к цифровой записывающей системе, нашел данные с двух камер, расположенных на здании ломбарда, и вывел их параллельно на монитор. С помощью мышки он навел курсор на время, предшествующее взрыву, — и вот уже на экране возник мужчина с опущенной головой. Он шел прямо на камеру, но оглянулся через плечо, повернулся, поднял руку. Внезапно раздался взрыв, и двойные помехи, вызванные взрывом, исказили изображения с обеих камер. Когда изображение прояснилось, этот мужчина бежал без оглядки, уже не пряча лицо, а потом исчез сначала с одного, а потом и с другого выведенного на экран окна.

Коллектор вернулся к началу нужного участка записи и, медленно выводя данные, добился появления на мониторе одного четкого образа. Он дважды увеличил изображение определенного участка. Брат стоял за его спиной, не сводя с экрана пристального взгляда.

— Отлично, — оценил он.

— Да, отлично, — согласился Коллектор.

Теперь черты лица мужчины четко предстали перед ним. Коллектор подался вперед и коснулся лица на экране:

— Я знаю вас.

Глава 41

Позднее тем же утром мы с Ангелом и Луисом выехали в Фоллс-Энд с двумя целями: во-первых, мы собирались выяснить, не сможет ли Мариэль Веттерс сообщить нам что-либо полезное о местонахождении того

самолета, вспомнив любые обмолвки своего отца, какими бы несущественными они ей ни казались. Если же она ничем больше не сможет нам помочь, то я мог спросить об этом еще одного человека, хотя из-за этого пришлось бы ненадолго уехать из Фоллс-Энда.

И во-вторых, мы составили план для возможного лесного похода. В связи с чем я позвонил Джеки Гарнеру и попросил его приехать в Фоллс-Энд как можно быстрее, потому как Джеки превосходно знал эти леса. Энди Гарнер, его старик, оставил свою жену в покое, когда Джеки был еще ребенком. Между супругами возникли непримиримые противоречия: мать считала отца Джеки несусветным чудовищем — жутким ловеласом, бездельником, неспособным найти достойную работу, и бесполезным пожирателем кислорода, — и они разошлись, хотя он до самой смерти продолжал принимать участие в жизни сына, а бывшая жена продолжала любить его, несмотря на свои обоснованные претензии. Энди Гарнер обладал редкостными обаянием и харизмой; они помогали ему избегать боли провалов, вызванных его недоброжелателями, и пробуждали в тех, кому он сам причинил неприятности, некоторую терпимость и даже склонность к прощению. Мать Джеки, знавшая его слабости, как никто другой, иногда уже после развода допускала бывшего муженька к себе в постель, и именно она нянчилась с ним во время его последней болезни, оставшись, по сути, его безутешной вдовой.

Энди Гарнер держался на плаву, работая проводником в Большом Северном лесу во время охотничьих сезонов. Он считался отличным лесником, и постоянные клиенты нанимали его из года в год. Богатые бизнесмены и банкиры, причем Энди всегда гарантировал им, что они вернутся со своей охоты к городской жизни, хвастаясь трофеями подстреленных ими животных. В голодные годы, когда другие с трудом выискивали медведя или трофейных оленей для своих клиентов, Энди Гарнер с легкостью бил рекорды, увеличивая свои вознаграждения. В лесу, в глубоком единении с природой, он чувствовал себя по-настоящему счастливым, а вот в городах да столицах терялся. Оказавшись вдали от леса, он находил утешение в выпивке и женщинах, но во время охотничьего сезона хранил трезвость и целомудрие, будучи счастлив как никогда.

Как только сын достаточно подрос, Энди стал брать его с собой в лес, стараясь передать ему свои знания и развить природные задатки, которые мальчик, безусловно, унаследовал от него. И он оказался прав до некоторой степени: Джеки обладал отцовским пониманием и духовной близостью с миром природы, но имел более мягкий характер и мало интересовался охотой.

— На одних лесных прогулках денег не заработаешь, — пытался вразумить его отец. — Именно охота обеспечит твой стол хлебом с маслом.

Джеки Гарнер нашел иные пути для безбедного существования, легальные или нелегальные, но не упускал случая порой вернуться в лес, чтобы отдохнуть от матери, которая всегда была очень требовательной особой. И на этой почве он сошелся со своими приятелями, братьями Фульчи. Видимо, отчасти по этой причине эта троица так хорошо ладила.

Джеки не имел в лесу своей собственной стоянки, но полагался на щедрость друзей. Если таковой не обнаруживалось, он с удовольствием разбивал палатку. Когда я позвонил ему из машины и попросил присоединиться к нам в Фоллс-Энде, он сразу ухватился за эту возможность. Хотя я еще не сказал ему, что мы собираемся искать. Это могло подождать.

— Как дела у матушки? — спросил я.

Нам еще так и не представился случай нормально поговорить о ее болезни.

— Неважно. Мне следовало бы рассказать тебе об этом раньше, да, понимаешь, не хотелось признавать очевидного.

— Не мог бы ты выразиться более определенно, Джеки?

— Да я не могу даже толком произнести название, хотя достаточно часто слышал его за последний месяц: болезнь какого-то Крейтцфельда-Якоба. Тебе это что-нибудь говорит?

Я сказал ему, что не уверен. Мне приходилось слышать о такой болезни, но я не знал, каковы ее симптомы или прогнозы. К сожалению, Джеки уже знал.