Гнев генерала Панка
Шрифт:
Тролль высился в дверях — ещё побольше трусливого кухонного, семифутовая громада с кососаженными плечами, на груди толстый кожаный панцирь. Дверь он уже передал в сторону кому-то ещё, сам тянул из-за пояса увесистый мушкель. Подслеповатые его глазёнки растерянно бегали по комнате. Сейчас этого оттащат, понял Чумп, внутрь хлынут проворные ребята помельче, и тут уж не отобьёшься. Хорошо хоть, собираются брать спящих, не спешат, в руках скорее всего верёвки, а не мечи…
Едва ли тролль успел заметить стремительно метнувшуюся от окна тень. Тяжкий удар топора обрушился сбоку, наискось — Чумп побоялся зацепить низкие потолочные балки. Под лезвием глухо чавкнуло, туго плеснула прямо в Чумпа кровавая струя, топор достал хребет, но перерубить толстенную шею у заспанного Чумпа не хватило сил
— Проснись, анарал! — рявкнул Чумп свирепо. — Враги!
Лицо спящего омрачилось.
— Враги? — переспросил он с сомнением. — Как докладываешь, олух?
И деловито перевернулся на другой бок, спихнувши Чумпа на пол и не выказавши более никакого интереса до врагов.
Ждать помощи не приходилось, и Чумп вскочил на ноги. Гадостно пахнуло кровью. По молодости Чумп, как все гоблинята, кроме странного с младенчества Хастреда, мечтал стать воином, может быть, даже таким вот генералом. Соответственно готовился, обучался владеть всеразличным оружием, кой-каких успехов достиг, но вот одно благородное умение постичь так и не сумел. По сей день люто завидовал умельцам, что ухитряются выйти из сечи не облившись чужой кровью. Сам не умел, что ни удар, то кровавый душ, а отстирывается сия жидкость с превеликим трудом, прямо хоть вози с собой сундук с одеждой на смену. Вот и сейчас балахон спереди намок от тролльей крови, а она хоть и обладает чудесным даром заживлять раны, но толку-то с того?
Тролль всё ещё торчал в дверях, устойчивый как скала и после смерти. Его уже тащили назад, но сдвинь-ка такую тушу! Тогда толкнули вперёд, он шатнулся, продвинулся на шаг… Чумп с места прыгнул навстречу и шарахнул в грудь обеими ногами. Всё тело ахнуло, словно врезался в кирпичную стену, но тролля опрокинуло назад, кого-то мелкого он подмял под себя, а главное — улёгся как раз в проёме. Теперь не войти так просто, а оттащить эту глыбу и не под силу одному — а на узкой галерее двое не разойдутся — и некуда.
Через труп тут же впрыгнул гзур, взмахнул шашкой, едва не распластал Чумпу голову. Гоблин метнулся в сторону, увернулся, топор двинул как пришлось — снизу вверх, лезвие по обух врубилось гзуру в пах. Гзур завизжал, Чумп тоже — теперь потоком противной горячей крови окатило ноги. Рассвирепел, свободной левой рукой двинул гзура в нос. Новая струйка попала прямо в рукав, зато тело снесло с топора и уложило на тролля. Через завал красиво перекатился ещё кто-то, а не было бы того завала — была бы полна комната. Меч мелькнул и чуть не стесал Чумпу полголовы, ущельник поспешно грохнулся на колени, ударил сверху по черепу. Топор провернулся, удар пришелся обухом, но воину хватило — мозги брызнули во все стороны и, конечно, большей частью в сторону Чумпа.
За дверью надсадно заорал кто-то важный, язык какой-то неродной, но смысл в целом ясен: спящего не трогать, потом за всё взыщем, а коли никак не совладать с бьющимся, так кончайте его, и никаких, виданное ли дело — тремя платить за одного… Я вам дороже обойдусь, яростно подумал Чумп, следующего коварно двинул ногой снизу в живот прямо с колен — вояку подняло в воздух и сбросило с галереи, раздался истошный вопль, оборвался, когда внизу гулко брякнуло. Гоблин вспрыгнул на ноги, пригнулся в низкую стойку. И понял, что комнату не удержать. Двери больше не было, а по топоту — подходила немалая толпа. Мог бы, конечно, простоять ещё довольно долго, сражаться привычен именно в неудобных местах, но рано или поздно войдёт воин сильнее его, или догадаются втащить на галерею арбалетчика, или… Видывал в странствиях и неуязвимых, но сам таковым вовсе не был, это штука такая — не украдёшь. Если бежать, то сейчас же. Погано оставлять боевого офицера во вражьем плену, но пока ему вроде бы смерть не грозит, а что бока намнут, так впредь умнее будет.
Через груду тел полез странный типец — низкий, кряжистый, по виду холмарь, но с мечом, а тем вроде традиции возбраняют. Чумп крякнул, рубанул в шею. Круглый щит прыгнул
Чумп вспрыгнул на подоконник. Так и есть — внизу толпится народ, кое-кто с факелами, несколько арбалетчиков. Хорошо, луков не видать, лук натянуть — пара секунд, а арбалет пока ещё взведут… Запоздало спохватился — а ну как хоть один бы сдержался, не выпустил болт в молоко? Ну да не до того, вечно всё одно не жить, а в комнату уже кто-то ворвался…
— Заряжай! — ревели внизу.
Гоблин спешно метнул в арбалетчиков топор, ухватился за навес над окном, вспрыгнул на ставню. Она шатнулась, но Чумп уже дотянулся в рывке до края крыши. Вот повезло, что плоская! У Древних, что гоблинов, что эльфов, всё шпили да скаты, чтобы налётчикам некуда было высадиться со своих драконов. По таким крышам не побегаешь. Оп! Чумп взметнулся до пояса, и вовремя: внизу тюкнуло оружие, засело в ставне, где только что была нога.
— Чтоб на тебя летунг нагадил, окаянец! — ругнулись снизу. — Ишь, вёрткий!
— Твой дед вёрткий… — выдохнул Чумп, втянул ноги, позволил себе секунду полежать, пока озирался. Вроде вокруг пусто…
— Взяли этого! — прогудели из комнаты. — Второго упустите! Руби его, дурень, чего замер?
— Хрен зарубишь! Он летучий, что ли?
Да, порадовался за себя Чумп. Это они не на того напали. Подобрал полы балахона, чтобы не путались ноги, и понёсся по крыше к соседнему дому, давеча намеченному на этот случай. Эх, генерал, генерал! Попался, прямо как кур в ощип… Для каких, интересно, целей Коальдовым молодцам было их отлавливать живыми? Бывали случаи, когда немалой кровью именно живыми излавливали особо отпетых злодеев, дабы прилюдно казнить, но Коальд — не король, чего ему такие мизансцены закатывать? Перед своими троллями похвалиться? Нет, тут другое… выкуп потребовать? Да кто даст хоть монету за гоблина, даже генерала? Продать в рабство? Так здесь это занятие не в почёте, к тому же раб-гоблин… хммм… сомнительное будет приобретение… Ладно, сейчас бы ноги унести, а там посмотрим, как оно сложится. Не дело — бросать товарища!
Всё-таки не на Чумпа ставили примёт, а если на него, то полные болваны. С внутренним трепетом Чумп ожидал повстречать на крыше десяток крепких молодцов и даже уже изобрел пару маневров, которые позволили бы ему поспихивать их вниз на предмет утверждения славы неуловимого. Однако никого на крыше не было, да и погоня зачахла, не начавшись — всего один старательный влез по Чумпову пути на крышу, но потерял равновесие и с верещанием улетел вниз, в объятия арбалетчиков.
Ущельник одним махом одолел пятнадцать футов до соседней крыши. В груди билось восторженное ощущение свободы, оно всплывало всякий раз, как удавалось обставить погоню. Пронёсся и по этой крыше, с края сиганул на стену — и врезался прямо в хуманса, что уныло торчал возле бойницы. На поясе у того висел меч, рядом стоял лук, но Чумп оказался сверху, да и соображал быстрее — рывком поднял, вжал спиной в бойницу, быстро огляделся. Насколько хватает глаз, стена пустынна. Все вяжут генерала. Правильный подход, он мужик здоровый.
— Говори! — зашипел Чумп злобно, мигом извлёк из-за спины нож и упёр острие в самое веко хуманса. — Кого ловите?
Хуманс позеленел, рука, что сомкнулась было на рукояти меча, безвольно обвисла.
— Не ведаю… Хозяин письмо получил, повелел всем шибко снарядиться да ждать, будто бы должон кто-то опасный прибыть, так чтоб врасплох не застал… Не убивай!
— А ты заслужи! Сколько всего народу в крепости?
— Шесть десятков, да пять троллей, да онтов хозяйских восемь, ну и сам хозяин, говорят, в бою пятерых стоит… Не убивай! Ты ж обещал, гоблины же честные!