Гнев Тиамат
Шрифт:
Эмма, плавая напротив, сжимала тюбик с иглой для подкожных инъекций между указательным и большим пальцем, словно стрелку для дартса. Однако, если не обращать внимания на технику, план оказался максимально продуманным для столь сжатых сроков. Наоми вытянула подбородок, и Эмма уколола опять, быстро пощипав место укола, чтобы правая скула соответствовала уже припухшей левой.
– Как ощущения? – спросила Эмма.
–
– Уверена насчёт глаз?
– Ага.
Внести Наоми в судовое расписание не выходило. У Эммы не хватало разрешений, чтобы задним числом отправить документы в последний порт приписки «Бикаджи Камы». А лезть в систему прямо перед проверкой – накликать беду. Один неподчищенный лог, и внесённые в последнюю минуту изменения станут красным мигающим указателем на то, что они хотели скрыть. Но если Наоми не стать обычным членом экипажа, то она хотя бы может несоответствовать биометрии Наоми Нагаты. Нужна пара игл, воткнутых в правильные места, и чуть жидкости, вызывающей лёгкий отёк. Главная хитрость – изменить форму лица так, чтобы она выглядела кем-то другим, а не просто опухшей собой.
Старый медотсек был правильно укомплектован. Ничего не блестело новизной, всё выглядело подержанным. Но не забытым. Наоми провела здесь достаточно времени, чтобы увидеть разницу. Через камеру ручного терминала она рассматривала своё новое лицо. Первым делом Эмма обрила её, и неприглядная стрижка заставила её лоб казаться шире, а глаза ближе посаженными. Отек на лбу и челюсти утолщил черты. По оценке системы, восемьдесят процентов соответствия обычному виду. Достаточно, чтобы опознание могло быть списано на ложное срабатывание.
Только если они не знали точно, где её искать.
– Я включила тебя в команду обслуживания радиатора, – объяснила Эмма. – Шеф отправляет их менять охлаждающую жидкость.
– Прелесть, – отреагировала Наоми.
– Зато вонь – отличный повод носить маску. И бригада там смешанная. Если повезёт, каждый будет думать, что ты из другой смены.
Эмма вонзила иглу в кожу под глазом Наоми. Немного болезненно.
– Сколько времени осталось?
Взглянув на свой терминал, Эмма сдавленно и хрипло ругнулась.
– Уже пора, – сказала она, в последний раз втыкая иглу. – Они готовятся перейти на корабль.
– Если поймают, – произнесла Наоми, – я постараюсь продержаться, и дать тебе время сбежать. Но не медли, Саба должен узнать, что случилось.
Эмма не подняла глаз, но кивнула. Они знали о рисках. Сами подписались на них. Эмма выдала ей маску, и пока они шли к инженерным палубам, Наоми размышляла, как Бобби и Алекс узнают о её поимке. Что услышит об этом Джим. И оставалось искушение: прыгнуть в пропасть самой, не дожидаясь, пока столкнут – и пытаться контролировать падение.
Линии подачи хладагента «Бикаджи Камы» устарели, но содержались в приличном состоянии. Когда-то, в дни службы на водовозе, ей приходилось обслуживать такие системы, и процесс не был сложным. Унизительным, грязным, но не тяжёлым. С ней в бригаде было ещё четверо. Пять человек из трёх смен с одного корабля.
Без неожиданностей, процесс очистки должен был занять около четырёх часов. Ей оставалось надеяться, что за это время лаконианцы успеют провести инспекцию и отчалят восвояси. Требовалось оставаться тихой и незаметной, пока опасность не минует. Наоми погрузилась в работу, слушая приказы бригадира и отыгрывая свою роль с минимальной суетой. И она почти забыла, что следует беспокоиться о чём-то, кроме соблюдения уровня подачи хладагента в фильтры, когда их прервали.
– Закругляемся! Закругляемся, косорукие ублюдки! Прекращаем работать и складываем инструмент, всех касается!
Все перекрыли свои линии. И Наоми тоже. Выбора всё равно не было.
На мужчине, прошедшем за жёлтое рабочее ограждение, была форма главного инженера. Позади поблескивали синевой три десантника в лаконианской броне – один даже с капитанскими плашками. Наоми воткнула ногу в настенное крепление. Сердце колотилось, подкатила тошнота, спровоцированная отнюдь не запахом хладагента. Главный инженер жестом приказал всем снять маски. Остальные подчинились. Сейчас её колебания только обратили бы внимание на то, что она не хочет этого делать.
Наоми стянула свою маску.
– А это обсуждалось с руководящим персоналом? – требовательно спросил лаконианский капитан, явно продолжая разговор, начатый за пределами помещения.
Главный инженер вероятно был моложе, чем выглядел, просто грубое, покрытые шрамами лицо скрывало его настоящий возраст.
– Нет, – ответил он. – С какой стати? Капитан говорит, мы выполняем. Вот как всегда происходит. В чём проблема?
Один из лаконианских десантников поднял ручной терминал, и поднёс к лицу их бригадира. Устройство запищало. На Наоми опустилось какое-то тошнотворное спокойствие.
– Непорядок, – буркнул лаконианский капитан. – Когда доберётесь до транзитной станции, комиссар потребует от вас полный отчет.
– Комиссар? – спросил главный инженер. Помимо воли Наоми навострила уши. Если их визит связан с миссией в Солнечной системе, и Лакония просто преследует кого-то, или собирается ответить репрессиями, может быть, они здесь не ради неё. Слабая искорка надежды, но хоть что-то.
– Введены новые правила надзора, – пояснил лаконианский капитан, а десантник навёл терминал на лицо Наоми.
– Ничего не слышал ни о каких правилах.
– Вы слышите о них прямо сейчас, – отрезал капитан.
Десантник нахмурился.
– Сэр! Эта в списках экипажа не значится.
Я Наоми Нагата. Я хочу принять приглашение Высокого консула Дуарте. Пожалуйста, дайте ему знать. Вот всё, что ей осталось сказать. Это стало бы облегчением – ведь она и так сделала всё, что могла. Главный инженер взглянул на неё и пожал плечами:
– Конечно не значится. Она в программе стажировки.
Лаконианский капитан уставился на Наоми. А она изо всех сил старалась не показать своё замешательство. Никто, кроме Эммы не мог знать, что она окажется здесь. Подыграй, молча молила она. Просто подыграй!