Гнев Тиамат
Шрифт:
– О, – ответил Тревон. – Извини.
– Были же времена, когда я была просто ученым, – посетовала Элви. – И мне, помню, ещё нравилось – было так мило.
Через пять минут на мостике появился Сагаль и проплыл к своей станции, не глядя ни на кого вокруг. Элви вспомнила, как он сидел на том же месте, ещё не просохший от геля, и плакал. Сейчас он был совсем другим, и даже против воли, она на мгновение восхитилась им. В молчании он уставился на дисплей. Самыми громкими звуками был тихий шум рециркулятора, и нервное постукивание пальцев Тревона.
Пока Джен снова объясняла значение
Жестом он открыл канал связи.
– Адмирал Сагаль, чем могу помочь?
В голосе губернатора Сонг слышался отблеск тягучего выговора уроженки Долины Маринер. Интересно, чей это признак, – марсиан, работающих на Лаконию, или лаконианцев, унёсших свой акцент в инопланетные миры и вернувших его обратно. Своеобразное послушание людей Дуарте, или неотъемлемая часть марсианского характера.
– Мои очкарики выдали анализ, который я хочу показать вашим, губернатор. Может, ничего стоящего, но стоит придержать бомбардировку, пока мы не поймём, с чем имеем дело.
Последовала долгая пауза.
– Заинтриговали, адмирал. Присылайте, что там у вас.
– Спасибо, – сказал Сагаль, и губернатор отключила связь. – Доктор Лайвли, поделитесь выводами с «Тайфуном» и «Мединой». Посмотрим, разделят ли они ваши опасения.
– Да, сэр, – подтвердила Джен, и стала копаться с данными, как студент, получивший дополнительные пять минут на выпускных экзаменах.
Фаиз тронул Элви за плечо, и еле слышно зашептал:
– Думаешь, нам просто сошло с рук, что мы...
И вселенная взорвалась.
Будь это звук, он бы оглушил. Элви зажала руками уши. Рефлекс. Наиболее приближенное значение. Закричала Джен. Элви попыталась рухнуть на палубу, но вышло лишь подтянуть ноги, и поплыть в позе эмбриона. Изгиб настенного поручня перед её глазами стал узором, изысканным и прекрасным. А тёмное масляное пятно, потёртость от касания рук экипажа, – картой обширной береговой линии, фрактальной и сложной. Она чувствовала близость Фаиза по волнам давления, прошедшим между ними, что соприкоснулись, и отразились прочь, когда оба закричали. Воздух превратился в туман из атомов. Сагаль стал их скоплением. Она и сама была облаком.
Ты знаешь это, думала она. Ты уже была здесь. Только не отвлекайся. Только не потеряй себя.
Облако её руки завибрировало в пустоте, скользнуло сквозь ничто и упало на облако, бывшее поручнем. Энергетические поля между атомами тела и металла начали танец давлений, их волна породила в руке молнию, настолько сложную, что на ней трудно было сосредоточиться. Она фиксировала и обычные чувства, но происходило сразу так много всего, что почти невозможно было удержать ощущения в уме.
Элви обнаружила, что видит сквозь внезапно испарившийся корабль и облака вокруг. «Медина» стала огромной, но призрачной грозовой тучей в центре всего, что было ими.
И кто-то двигался там, в облаках, тёмный, извилистый, скользя словно танцор меж капель дождя. Ещё один. И ещё. Они шли со всех сторон, пронизывая газ, жидкости
Один крутнулся вихрем слева от нее, если «лево» ещё имело значение. Свернулся знаком вопроса, внутри него, и вокруг, зажглись узоры атомов и вибраций. Красота. Благодать, – и невозможно оторвать взгляд. Облака смешались, потянулись за ним вслед, превратились в чистые, чистые цвета. И только усилием можно было признать в них кровь.
Да, она была здесь раньше. В первый раз это ошеломляло. И сейчас тоже, но теперь она знала, что это. И смогла удержать разум цельным. Хотя бы на миг.
Ты молодец, малышка. Молодец. Ты сможешь. Продержись ещё немножко. Но действовать надо сейчас...
Она пыталась вспомнить, какое у неё горло. Представить, каким образом частички материи и пустоты раньше складывались в слова. Они ещё могли это сделать. Всё ещё оставались её телом и воздухом, которым она дышала. Она попыталась собрать их, заставить продержаться вместе достаточно долго, чтобы крикнуть.
Экстренная эвакуация. Майор Окойе, код дельта-восемь. Завиток тьмы метнулся к ней...
...и был отброшен. Все они соскальзывали, опадали чёрными снежинками сквозь облако вибраций, что когда-то было полом. Всё закружилось, одна форма складывалась в другую. Расфокусируй она глаза, и смогла бы просто узнать их. Покатившееся тело Джен, когда маневровые двигатели превратили палубу в склон холма. Чья-то рука от пальцев до локтя и даже пара сантиметров плоти чуть выше. Свет основного дисплея, слишком обширный, чтобы вместить какой-то смысл, кроме простой элегантности фотонов, повисших в воздухе. Она почувствовала боль, как отзвук далёкого водопада. И провалилась в неё, погружаясь в какое-то подобие сна.
И вернулась мгновением позже. Ускорение, которое могло быть и одной третью, и пятью g, тянуло её вниз. А когда она попыталась сесть, оказалось, что кровь приклеила щёку к палубе. Воздух вонял, но таким большим количеством соединений, что не разобрать в деталях. Визжали сигналы тревоги, эхом отражаясь друг от друга в бессмысленной какофонии. Всё и сразу было очень неправильно. Огромным усилием воли она подняла себя на ноги.
Мостик стал иллюстрацией кошмара. Целые куски переборок, палуб, оборудования – исчезли. Словно безумный художник стёр наугад части реальности. Включая людей.
Сагаль всё ещё сидел за своей станцией, но длинная лента плоти с его головы и правого плеча просто пропала. Джен лежала неподвижной грудой в углу, там, где палуба встречалась со стеной, вся в крови, которая могла быть её собственной. Рука Тревона валялась рядом с его станцией, а на месте его амортизатора зияла дыра с мягкими краями сквозь следующую палубу, и ту, что под ней. Словно коралловый риф, сделанный из её корабля и друзей и…
– Фаиз! – истошно закричала она. – Фаиз!
– Тут, – раздался голос позади неё. – Я тут. Я в порядке.