Гнев Тиамат
Шрифт:
Он лежал в амортизаторе, от которого осталось от силы две трети. Жидкость из резервуара вылилась, и остатки капали теперь вниз и в сторону.
– Я в порядке, – повторил он снова.
– У тебя нет ноги...
– Знаю. Но я в порядке, – сказал он, закрывая глаза. Элви двинулась к консоли, которая выглядела почти нетронутой. Она не знала, почему так трудно идти, пока не глянула вниз, на отсутствующий у неё кусок бедра, размером с мяч для софтбола. И сразу за увиденным к ней пришла боль.
Будь это другой корабль, он погиб бы уже сотню раз,
Она открыла общий канал, моля «Сокол», чтобы его хватило на то, чтобы отправить сигнал. Мгновение система молчала, и её сердце сжалось. Но затем передатчик всё-таки ожил.
– Спасибо, – сказала она кораблю. – О, спасибо тебе, спасибо, спасибо, спасибо.
Она собралась с последними силами, гадая, сколько крови потеряла. И сколько ещё осталось.
– Всем кораблям в пределах досягаемости. Говорит майор Элви Окойе из Научного Управления Лаконии. Требуется немедленная помощь. У нас массовые потери…
Переведено: Kee
Глава 22: Тереза
– Я такой злости в жизни не видела, – сказала Тереза. Она рассказывала историю про маленького Монстра и ее маму. – В смысле, и я, бывает, злюсь, но тут все было вообще по-другому. Эта девочка…
– Серьезно? Ты – одна из самых злобных личностей, каких я только знаю, Кроха, – сказал Тимоти.
Его пищевой рециркулятор, разобранный по винтикам, лежал на одеяле, каждая деталь аккурат на своем месте – не рециркулятор, а сборочный чертеж рециркулятора. В раме оставался только встроенный источник питания. Тимоти перебирал детали, чистил и полировал каждую. Искал следы износа. Тереза сидела на его раскладушке, прислонясь к стене пещеры и вытянув ноги, а Крыска довольно похрапывала рядом. На границе света мурлыкал ремонтный дрон, его луковичные глаза смотрели на то, что Тимоти не дал ему позаботиться об оборудовании, чуть обиженно.
– Я не злой человек, – сказала она. – Не думаю, что злой, – добавила она, помедлив.
Тимоти кинул ей пару защитных очков и жестом показал надеть. Она надела и прикрыла ладонью глаза Крыски, чтобы та не ослепла. Через пару секунд в глазах Терезы, как маленькая зеленая звезда, вспыхнул факел сварочной горелки. Пошел едкий дым с металлическим привкусом, но Терезе он нравился.
– Дело в следующем, – сказал Тимоти, перекрикивая рев горелки. – Есть всего пара типов злости.
– Можно? – спросила Тереза.
– Да, конечно, можешь снимать.
Она сняла очки и пещера показалась ей светлее, чем до очков. Даже при ярком свете горелки глаза адаптировались к темноте. Тереза почесала Крыску за ухом, а Тимоти продолжал:
– Когда ты… не знаю. Если тебя пугает, что твой старик может оказаться не тем парнем, которого ты всегда знала, то это может тебя разозлить. Или когда боишься, что кто-то ударит в спину. Как этот твой Безмозглый.
– Его зовут Коннор, – сказала Тереза, хотя слова Тимоти заставили ее улыбнуться.
– Да, я о нем, – согласился Тимоти. – Еще тебя может пугать, что из-за него ты выглядишь глупо перед своей командой. И это тебя злит. А вот если тебе насрать, жив твой старик или нет, если ни Безмозглый, ни твоя команда для тебя ничего не значат, то и злиться тебе не с чего. А бывает и по-другому. Вот ты пытаешься заставить что-то работать. Привести в соответствие. Трудишься несколько часов, и как раз в тот момент, когда все выглядит вроде правильно, металл гнется, и ты начинаешь все заново. Тоже злишься, но эта злость без страха. Она другая.
– Взгляни на меня, – сказала Тереза с насмешкой. – Похоже, что я испугана или расстроена?
– Ага.
Насмешка угасла, Тереза обняла колени. Сказанное Тимоти никак не вязалось с тем, кем и чем она себя считала, но его слова зацепили что-то в ней. Так бывает, когда узнаешь человека. Она будто взглянула на себя под углом, с которого не смотрела никогда. Это завораживало.
– А сам ты как с этим справляешься?
– Да хер его знает, Кроха. Со мной такого не бывает.
– Ты не злишься?
– По крайней мере из-за страха – нет. Вообще не помню, когда я последний раз чего-то боялся. Расстройство – вот это мое. Но был у меня друг, и я наблюдал, как она медленно умирает. И с этим я ничего не мог поделать. Меня это расстраивало, и я злился. Искал драки. Но другой мой друг привел меня в чувство.
– Как?
– Она напрочь выбила из меня все дерьмо, – сказал Тимоти. – Это помогло. И с тех пор больше ничего не казалось стоящим того, чтобы так корчиться.
Он покатал на ладони блестящий серебряный конус размером с большой палец и нахмурился.
– Что это? – спросила Тереза.
– Инжектор немного порвался в устье, вот и все, – ответил Тимоти. – Я могу его подправить. И тогда буду больше пить дрожжевые брикеты, чем есть.
– Ты кучу времени потратил на эту штуку.
– Позаботься об инструментах, и они позаботятся о тебе.
Тереза прижалась к стене. Камень холодил спину. По температуре в глубоких пещерах можно оценивать средний климат. Масса и глубина сглаживают дневные и ночные – и даже зимние и летние – колебания. Тереза знала об этом как о факте, но не понимала, пока не оказалась в пещере Тимоти. Здесь всегда было прохладно в жару и тепло в мороз.