Гнев троллей

Хардебуш Кристоф

— Ты хочешь бороться? С людьми?

Врак мрачно кивнул и выпрямился во весь рост.

— Золотые люди напали на нас. Они убили тролля. Моя война с ними еще не закончилась.

И, не говоря больше ни слова, Врак развернулся и исчез в туннеле.

Ацот помчался дальше, но Керр стоял еще несколько мгновений, прислушиваясь к отдаляющимся шагам потомка Анды.

Только погодя он последовал за Ацотом.

Керр часто подумывал о том, чтобы вернуться в эту пещеру. Почувствовать тени, близость сердца. Войти в туннель, в котором погиб Пард, смертельно раненный, но не побежденный. Во время своих странствий

он иногда приближался к этой пещере, но никогда не заходил внутрь… Словно дреег снова гнал его прочь… Но сейчас ему нужно было пересилить себя, чтобы пройти последние шаги, упорно ставя одну ногу перед другой. «Для этого я проделал такой длинный путь, — отчитывал себя тролль. — Я должен брать пример с Ацота».

В отличие от него дитя Анды вошло в пещеру без колебаний. Несколько мгновений Керр медлил, но потом все же последовал за ним.

В глубине мира происходило совсем мало изменений, да и они часто протекали медленно и почти незаметно. Пещера была точно такой же, какой Керр помнил ее. Клубящиеся тени, которые чувствовались даже в абсолютной темноте. Из этого места исходил дреег, здесь билось сердце страны, погруженное в исполненный кошмаров сон. Керр знал больше о Духе темноты, чем какой-либо другой тролль. Когда-то он вобрал в себя все его существо. Лишь на несколько мгновений… Время, достаточное, чтобы измениться навсегда. С тех пор он приобрел более тесную связь с сердцем, чем другие тролли, чувствовал каждый удар громче, ощущал его мучения.

Сердце было неспокойно. Керр чувствовал его страх. Возможно, оно вспомнило об Анде, которая ранила его, чтобы выпить его крови и получить его силу. Возможно, оно чувствовало приближающуюся войну, страдания и боль, которые ему предстоит перенести. Керр знал, что оно чувствовало все, что происходило в недрах, на поверхности и под ней, от неба до самых глубоких подземелий мира. Сердце было землей.

Он, нервничая, вынул копье из мешка и сжал в руках перед собой. Он чувствовал присутствие Ацота; дитя Анды внимательно следило за ним. Керр держал копье так, словно оно было щитом, и стал медленно подходить к сердцу. С каждым шагом волнение покидало его. Биение сердца тролля становилось все медленнее, словно его сердце приноравливалось к дреегу, пока наконец само не стало дреегом. Тени перед ним больше не были ужасными, а стали заманчивыми, приветливыми.

И он вошел в них.

Земля вокруг него стала бесконечной, он стал всем. На нем росли деревья, а в деревьях прыгали белки и какие-то маленькие животные. В листьях гудели насекомые, землю взрывали черви, люди ходили по нему, строили из него хижины и дома. Гномы неутомимо пробивали скалы, добывая из них металл.

Тролли бродили в нем, винаи прятались в нем. Его дыхание проходило через всю землю, биение его сердца было землей.

Чудовищной силы печаль охватила его. Земля разбилась под его шагами. Его шаги теперь были под землей. В него и на него устремился поток всего, развернул его, стал причинять ему боль. Мука ударила когтями по его душе, бесконечная, невыносимая боль.

Когда Керр вернулся, его грудь горела. Он жадно сделал вдох, и легкие опалило огнем. Перед его внутренним взором еще танцевали запутанные картины, но он не мог сказать, где он. В пещере? Или он был в пещере? Кто-то схватил его, отвел прочь от сердца, ударил с невероятной силой…

Прошло много времени, пока тролль снова осознал себя. Он вошел в Дух темноты, Дух темноты вошел в него.

Что-то теплое, влажное капнуло на него: кровь тролля.

— Что произошло?

— Тебя не было.

— Долго?

— Только один дреег.

— У тебя кровь.

Ацот зарычал и потер грудь.

— Старая рана. Она открылась. Ты… Земля была далекой. Я был слабым. Как тогда, когда Пард убил Анду.

Керр осторожно поднялся. Чувства обманывали его: он не мог сказать, где верх, а где низ. Он ощущал лишь дреег, громко и ясно, и он отчетливо показывал ему мир.

— Я был сердцем. Я… я искал ответы. Об исцелении.

— Ты нашел их?

Керр прислушался к себе, пытаясь упорядочить впечатления или хотя бы понять их. Найти послание среди страданий, боли и страха. Но там ничего не было.

— Нет.

Пальцы болели. Он осторожно разжал пальцы правой руки. Копье в его крови упало, зазвенев, на пол. Тупое острие вонзилось ему в руку, металл погнулся. Керр почувствовал, как рана в его руке закрывается. Но это была не сила копья, это кровь тролля исцеляла ранение. В нем поднялась горечь.

— Оно бесполезно, — понял Керр. — Всего лишь кусок металла.

Он воспринял копье рядом с собой, маленькое и бесполезное, неожиданное озарение перехватило ему дыхание. «Все зря. Цран погиб зря. Надежда растоптана. Каким же глупым я был».

— Мы не должны обращать внимание на вещи людей, — медленно сказал Ацот. — Не должны слушать их слова. Мы — тролли. Мы сильны и без металла. Мы охотимся. Мы выживаем.

Они долго сидели рядом, молча, без движения. Раны Ацота снова закрылись. Дыхание Духа темноты было сильно в детях Анды.

Керр подумал о путешествии, о Цране и Враке, о Натиоле и о Саргане. Он подумал о племенах. О войнах, которые они вели. О детях Анды и о крови, которая струилась в их телах. Он думал о прошлом и настоящем.

Наконец он тяжело поднялся. Его тело было таким, словно он был всем, целой страной, и на несколько мгновений он действительно был ею.

— Куда ты теперь? — спросил Ацот.

— На место встречи. Я хочу вести войну.

57

Теремия после Колхаса неожиданно показалась ему маленькой и слишком провинциальной, но Натиоле наслаждался приятным чувством дома. Он чувствовал себя защищенным, и им овладело особенное спокойствие. Толстые стены крепости Ремис напоминали подземный мир троллей, но для юного влахака они означали родину, в отличие от воздушных, невероятно легких зданий Дирийской империи.

Пока Натиоле застегивал камзол, его взгляд упал на дорожную одежду, которую он небрежно бросил рядом с ванной. Он осторожно поднял матерчатый пояс, которым нужно было подвязывать кипасис. Мягкая ткань скользнула в руке, и Натиоле решительно повязал его просто на бедра.

В последний раз он протер волосы сухим полотенцем, затем завязал их сзади в хвост и вышел в коридор.

Юный влахак еще не привык к новому распределению помещений, но он знал крепость с самого детства. Бывший маленький зал был переделан в большой, пока весной снова не продолжатся работы по восстановлению главного здания. Туда он и направился, так как совет заседал там. Его подгоняла нечистая совесть — он провел в ванной гораздо больше времени, чем намеревался, так как просто заснул в теплой воде. Но теперь он чувствовал себя отдохнувшим, и впервые за долгое время его отпустило предчувствие катастрофы. Он был во Влахкисе, в Теремии, со своей семьей. Вместе они переживут любые напасти.