Гневное небо Тавриды
Шрифт:
Выйдя к берегу, опознаем Мангалию. Кораблей нет. Проходим на юг - и там пусто. Обратный курс строим иначе. "Пилой" вдоль береговой черты, делая галсы-зигзаги: пять-восемь километров в море, затем, под углом, обратно. На одном из таких зубцов неожиданно оказываемся над конвоем. Настолько неожиданно, что его зенитки не успевают открыть огонь.
Резкий отворот в море - запоздалые трассы проносятся в стороне...
Ордер конвоя не разглядели. Вовсе потеряли его во тьме. Повторяем заход с юга, на том же удалении от берега. Вот он! В середине транспорт, со стороны
Луна только в четверти, светит слабо. Для выхода в атаку нужен ориентир на берегу. Заходим еще раз. Выходим на расстояние видимости транспорта, выдерживая нужную высоту. Уточнив курсовой угол, сбрасываем торпеду с дистанции строго четырехсот метров. Перескочив через конвой и отвернув влево, наблюдаем взрыв, озаривший транспорт. Зенитки опять прозевали, открыли огонь "в белый свет", когда мы уже вышли из атаки...
– Всем наблюдать!
– передаю, уворачиваясь от огня. Приказ, конечно, излишний.
– Идет на дно, командир!
– Ага, ясно видно! Гаснет, как головешка в ведре... Жуковец на сравнения мастер.
– Поздравляю, штурман! Должиков, передать: потоплен транспорт!
– Ура-а-а...
– "Ура" не передавать.
Приземлились в два часа ночи. Встретил опять Иван Григорьевич.
– Ну, молодцы! Вас особо поздравляю. Касаткин! Теперь вы классный штурман, все виды боевой работы можете выполнять. Завтра выпустим боевой листок, расскажем всему полку...
Закончился еще один день. Для авиации Черноморского флота он был особенно результативным. За 10 мая ею было потоплено двадцать пять плавединиц с вражескими войсками, в том числе два крупных транспорта - "Тейя" и "Тотила".
У пилотов морских...
Раннее утро 11 мая. Весь личный состав двух полков уже на аэродроме. Летчики, штурманы, воздушные стрелки помогают техническим экипажам и вооруженцам подвеши-вать под боевые машины бомбы различных калибров, торпеды, укладывать патронные ленты в ящики. Ясно, что день предстоит напряженный, погоду метеорологи предсказали хорошую, без дел не останется ни один экипаж.
Когда с подготовкой было закончено, на стоянке, как всегда, появился майор Шевченко, Сегодня он начал с воспоминаний. Как оборонялся Севастополь в сорок первом и сорок втором годах, какое участие в этих героических боях принимал наш полк.
Ивану Григорьевичу было что вспомнить. Войну он встретил, будучи замполитом у истребителей, долгие месяцы севастопольской обороны провел на Херсонес-ском маяке, летал в непосредственном подчинении у легендарного генерала Острякова. Там же располагалась и наша группа "севастопольцев" полдюжины бомбардировщиков 5-го ran под командой майора Чумичева... Однако речь сейчас не о том.
– Из ста двенадцати тысяч жителей Севастополя, оказавшихся под фашистской оккупацией, освобождения дождались две тысячи человек... Двадцать концлагерей... гигантская фабрика смерти...
По рядам летчиков прокатывается негодующий гул.
– Уходя из города, эсэсовские спецкоманды взрывали уцелевшие здания, убивали укрывавшихся в развалинах
– Отомстим! Смерть извергам!.. За родной Севастополь, за наших отцов и матерей...
Политинформация превратилась в стихийный митинг. Летчики, штурманы, воздушные стрелки вскакивали с мест, клялись не выпустить из Крыма ни одного гитлеровского палача, не дать дойти до чужого берега ни одному судну под презренным пиратским флагом...
Сквозь гневные выкрики, клятвы и одобрительный шум едва пробился голос связного:
– Дежурные экипажи - к командиру полка! Дежурным был, считай, весь полк.
– В пять ноль-ноль в сорока километрах от Севастополя, - спокойный деловой тон приказа как нельзя лучше заключил все предшествующее, - воздушной разведкой обнаружены два транспорта, четыре десантные и две самоходные баржи, идущие к Херсонесскому маяку. Полку приказано последовательными ударами разгромить конвой противника. Первыми наносят совместный удар пятерка бомбардировщиков и четверка торпедоносцев. Затем - с интервалом - пятерки бомбардировщиков второй и третьей эскадрилий...
В семь часов две пары торпедоносцев вырулили на старт. Киценко и Новиков, Жестков и Вальцов. Ведущий группы - Киценко.
Первой в район цели, как и было предусмотрено приказом, вышла наша пятерка бомбардировщиков (торпедоносцы заходили в район Евпатории для встречи с истребителями). Группу вел капитан Чупров со штурманом эскадрильи Аглотковым. В правом пеленге шли Петр Курушин и я, в левом - Николай Лисицын и комэск-два Федор Федоров.
На траверзе Качи обнаружили два каравана. Первый двигался на запад и состоял из транспорта в две тысячи тонн, миноносца и шести быстроходных десантных барж.
Второй, очевидно, был тем, что имелся в виду в приказе. Чупров взял курс на него. Транспорты и корабли находились у самого берега, вероятней всего, под погрузкой. Приблизившись к ним, уточнили состав: один транспорт в три тысячи тонн, два по тысяче пятьсот, один миноносец, три быстроходные десантные и одна самоходная баржи.
– Похоже, здесь уже поработали наши штурмовики, - предположил Прилуцкий.
Над большим транспортом вздымались клубы дыма и пара - видимо, команда пыталась потушить пожар. Один из меньших неподвижно стоял у берега, вокруг него сновали катера. Другой маневрировал на рейде возле стоящих на якоре барж.
Чупров с Аглотковым выбрали его. Транспорт усилил маневрирование, зенитки почему-то не стреляли.
– Неужели так здорово их подавили штурмовики?
– подивился Прилуцкий, не отрываясь от прицела.
Чупрову приходилось все время доворачивать самолет на движущуюся цель, мы неотступно следовали за ним. Неожиданно из-под фюзеляжа ведущего посыпались бомбы.
– Сброс!
– тут же доложил и Прилуцкий.
– Так не с горизонтального... Был же крен, не заметил?
– Сейчас посмотрим, - Николай прилип к прицелу, развернутому на сто восемьдесят градусов.
– Федор Николаич не подведет... Видишь? Накрыли баржу, горит! А транспорт, гад, уклонился...