Гневное небо Тавриды
Шрифт:
— Коля, — негромко окликнул тот.
Николай повернулся, выплюнул изо рта изжеванную травинку.
— Вряд ли удастся побеседовать… Кто вас послал к нам?
— К вам лично, — извинительно улыбнувшись Володе, уточнил гость.
— Но я ведь один не летаю. Штурман, займись, мне еще…
— С биографии начинать? — спросил Ерастов, усмешливым взглядом проводив командира.
— С чего хотите, — поспешил согласиться газетчик, доставая из сумки блокнот.
Володя задумался. Николай не очень распространялся о прошлом. Боялся расслабиться?
И как раз появился адъютант:
— Штурмовики, по самолетам!
Корреспондент
Но удивляться пришлось ему самому.
— А ну обожди, — что-то вдруг передумав, отвел руки друга Фиряев. Следующим движением он моментально расстегнул и откинул верхнюю часть комбинезона, стащил поддетую под него меховую безрукавку. — Держи! Тебе пригодится. — Пошарил в карманах, выложил на ладонь трофейную зажигалку, складной нож с приборами. — И это.
— Вы что, командир? — оторопел простоватый техник.
— Бери, говорю. На память. Ну, понял? Вернусь — отдашь.
— А, если так… Да нет же… Постой, Николай! Коля!..
Тройка штурмовиков взмыла в воздух. Следом — четверка топмачтовиков, ее повел Мейев…
Вместо эсминца они обнаружили груженый транспорт с тральщиком. Мейев решил атаковать. Вперед вышла тройка Фиряева, стремительно понеслась вниз. Тральщик ощетинился огнем, Николай нацелился на него. Сбросили половину бомб, обработали палубу из пулеметов. Развернулись, зашли на транспорт. Осколки бомб и пучки трасс начисто обмели и его…
Снаряд попал, когда Фиряев выходил из атаки. Самолет сделал «горку», перескочил транспорт и отвесно воткнулся в море…
Смертью храбрых погибли лейтенант Николай Николаевич Фиряев, младший лейтенант Владимир Михайлович Ерастов, краснофлотец Анатолий Павлович Леонтьев.
А бой продолжался.
Еще не осел столб воды от взорвавшегося штурмовика, как на транспорт на бреющем устремились четыре бомбардировщика. Маневры врага не спасли: две «прыгающие» бомбы ударили в корму. Корабль потерял ход, накренился, стал тонуть…
В тот вечер в столовой было тихо. Мы с Сашей Жуковцом сидели рядом — два старых товарища Володи по экипажу. Молча вспоминали дела его и мечты. Мечтал о победе, о возвращении в родную Вычугу, где-то в Ивановской области, о встрече с женой, спокойной и ласковой молодой женщиной с добрым русским именем Анна, с маленькой большеглазой дочуркой Иринкой…
Мечтал и летал. На штурмовку. Перед атакой топмачтовиков. Вместе с храбрейшими из храбрых, вместе с отчаянным своим командиром принимал на себя самый ожесточенный, самый организованный огонь противника, чтобы сделать возможным невозможное — дать бомбардировщикам сблизиться с вооруженными до зубов кораблями почти вплотную…
Двадцать четыре года успел прожить на земле Володя. Не многим старше был и его командир…
У пилотов морскихНе бывает могил на войне.Словно чайки, ониПропадают в кипящей волне.Вдалеке от землиОставляют последний свой след.Но горят кораблиОтЗа день 11 мая 1944 года авиация Черноморского флота уничтожила и вывела из строя шестнадцать транспортов, барж, катеров и лихтеров противника. Большая часть их была до отказа забита бегущими из Крыма гитлеровцами.
Это был общий наш боевой счет под девизом — за Севастополь!
Крым свободен!
На 12 мая нашим войскам была поставлена задача нанести решительный удар с целью окончательного разгрома противника на полуострове Херсонес. День 11 мая прошел в подготовке к последней схватке. Артиллерийская канонада не умолкала: производились огневые налеты по районам сосредоточения и местам возможной погрузки живой силы и техники противника на морские суда. Те же задачи выполняла армейская авиация. Наша, флотская, отрезала врагу пути отступления по морю. Противник еще держал оборону на Старом Турецком валу. Позади него оставался лишь небольшой клинышек суши…
12 мая в четыре часа тридцать минут после мощного огневого налета три дивизии 3-го горно-стрелкового корпуса поднялись в атаку на гитлеровские позиции и с ходу овладели Турецким валом. Однако отошедшие части противника сумели организовать контратаку. Не обращая внимания на смертоносный огонь с вала и окружающих сопок, отчаявшиеся фашисты лавиной накатывались на наши соединения, не успевшие целиком подтянуть свои силы к занятому рубежу…
Исход боя решила отвага и находчивость наших бойцов, умение и предусмотрительность командиров.
…Одной из рот бригады морских пехотинцев в ночь перед атакой было приказано незаметно проникнуть на Турецкий вал в район Камышовой бухты и в решающий момент ударить на врага с тыла. Командир роты Николай Терещенко сумел правильно выбрать нужный момент. Хладнокровно выждав, когда гитлеровцы поднимутся в контратаку, он ударил по ним пулеметным огнем с фланга, затем выпрыгнул из окопа: "Даешь Херсонес! Черноморцы, вперед!" Командиру, с боями проведшему своих славных бойцов от Новороссийска до Севастополя, не надо было оглядываться назад. "Впер-ре-ед!" — бросился за ним следом главстаршина Георгий Дорофеев со взводом. "Полундра!" — прокатилось по всей цепи…
К десяти часам прижатые к морю остатки разгромленной 17-й армии немцев сложили оружие. Крымская земля была полностью очищена от захватчиков. На мысе Херсонес наши войска захватили двадцать одну тысячу пленных, много оружия и техники.
Однако в море еще продолжали движение многие корабли и суда с войсками и военными грузами, которые противник пытался спасти.
Наше сражение за Крым еще не было окончено.
На рассвете 12 мая ушли на задание две пары торпедоносцев, их повели старший лейтенант Жестков и младший лейтенант Вальцев. Затем поднял в воздух пятерку бомбардировщиков комэск капитан Чупров. Обе группы должны были действовать методом "свободной охоты". В пять тридцать в восьмидесяти километрах западнее мыса Херсонес пара Жесткова обнаружила корабли, на полном ходу направляющиеся к румынскому берегу. Конвой состоял из транспорта в три тысячи тонн, пяти быстроходных барж и трех сторожевых катеров типа «олень».