Гневное небо Тавриды
Шрифт:
Штурманом у Фиряева был мой старый боевой товарищ Володя Ерастов.
— Во, заметались! — рассказывал он взахлеб. — Представляешь? Заранее кидались в море, когда пошли в атаку топмачтовики! Уже наслышались, гады, о нашей работе…
Двумя заходами штурмовиков зенитки, стоявшие на открытых платформах, были надежно подавлены. Это позволило топмачтовикам отбомбиться особенно «ювелирно», как выразился Володя. Пять прямых попаданий в борт и кормовую часть транспорта — таков был результат. Затем два экипажа атаковали баржу. Взрывы бомб оторвали у нее часть кормы.
Специально выделенный
После обеда от нашего полка приготовились к вылету две группы бомбардировщиков. Первую пятерку повел комэск Чупров, ведомыми летели майор Дарьин и молодые летчики Александр Вальцев, Петр Курушин и Василий Аниканов. Группу прикрывала шестерка истребителей. Поражение кораблей бомбами с горизонтального полета — задача весьма трудная, эффективность этого способа невелика. Но пришлось прибегнуть к нему из-за малых размеров целей.
Опытный штурман Федор Аглотков быстро вывел группу на цель, хотя видимость и затруднялась клубящимися внизу рваными облаками. Вражеский конвой состоял из пятнадцати единиц: самоходная баржа, восемь быстроходных десантных барж, шесть катеров. С воздуха корабли прикрывались четырьмя Ме-110.
Решили бомбить с ходу. Корабельные зенитки открыли яростный огонь. Трассы «эрликонов» сплелись в сплошной огненный ливень.
Группа немедленно легла на боевой курс. В считанные секунды все пять самолетов освободились от груза. Шестьдесят «соток» устремились вниз. Корабли в панике бросились врассыпную. Поздно! Бомбы, рвались рядом с бортами, заливая палубы фонтанами воды, разя гитлеровцев осколками…
"Мессеры" запоздали, пошли в атаку, когда уже сыпались бомбы. Облегченные «илы», сомкнувшись, организовали дружный пулеметный огонь. Подоспели истребители прикрытия, неожиданно обрушились на противника со стороны солнца. Ведущий одной из пар длинной очередью хлестнул по головному «мессеру». Огненные строчки прошили крылья с черными крестами. В небе раскрылись два парашюта, «мессершмитт», беспорядочно кувыркаясь, врезался в воду…
Все бомбардировщики вернулись на аэродром. Молодые экипажи получили достойное боевое крещение. Хотя прямых попаданий в корабли и не наблюдалось, бомбардировку с горизонтального полета можно было считать успешной.
Вторую пятерку поручено было вести комэску-два майору Федорову. В ее числе был и наш экипаж.
Пока техники готовили самолеты, подвешивали под каждый из них по тринадцать «соток», штурман эскадрильи Василий Григорьевич Галухин, расстелив карту на ящике для инструмента, обдумывал маршрут к конвою, обнаруженному самолетами-разведчиками. Вокруг склонились Прилуцкий, Меркурьев, Галкин, Жеребиленко. Ясно, что бомбардировщики будут встречены интенсивным огнем. Штурманам надо выбрать такое направление захода и такую высоту бомбометания, чтобы появиться по возможности неожиданно и ударить без промаха.
На войне легких вылетов не бывает. Каждый требует максимального умственного и физического напряжения, каждый таит в себе неожиданности. Предусмотреть их, заранее разработать возможные варианты ответных действий — на это направлены сейчас коллективные усилия всех штурманов.
В тринадцать сорок бомбардировщики поднимаются в воздух. Справа от Федорова идет наша
Под нами море. Курс — на юг. По всему судя, вражеский конвой избрал нестандартный путь: сначала в направлении Турции и лишь потом к румынскому берегу.
Спустя час Галухин безошибочно вывел группу на конвой. Транспорт водоизмещением около шести тысяч тонн, быстроходная десантная баржа, три сторожевых катера.
Курс на большой транспорт. Стрелка высотомера скользит вниз. Штурман приник к наглазнику прицела.
— Горизонт, режим есть! — докладываю Прилуцкому, выровняв машину.
По его позе вижу: поймал. Корабли идут по прямой, почти параллельно курсовой черте перекрестия.
— Вправо пять градусов!
— Есть!
Очевидно, ту же команду Галухин подал Федорову: ведущий чуть качнулся и тут же выровнялся. Правый борт транспорта — точно по курсу полета, поперечная риска перекрестия ложится под корму. Большой палец правой руки штурмана на кнопке сброса. Напряженнейшие секунды. Когда тоненькая черточка разделит цель на две равные части…
Вспышки на кораблях — зенитки. Опоздали. Если и мы… если… Ну, штурман!
Из люков ведущей машины, как в замедленной съемке, вывернулись первые бомбы.
— Сброс! — в ту же секунду докладывает Николай. Маневр. Бомбы отстают, остаются справа. Плавно уменьшая угол визирования, Прилуцкий удерживает их в объективе прицела. Разрывы в двух метрах по правому борту транспорта. Прямое попадание в баржу…
— Ай да Галухин! — восторгается Николай.
Повторный заход для фотографирования результата. Зенитчики с катеров пробуют отыграться. Мы идем на повышенной скорости, трассы остаются позади.
Прошли над транспортом. Он без хода, с креном на правый борт. На воде большое масляное пятно…
— Разворотили! Уже не заткнуть. Во, вовсе ложится на бок!
— А баржа уже тама! — дополняет Должиков.
Вспомнились слова Василия Галухина — услышал, проходя как-то мимо лужайки, где он проводил занятие с молодыми штурманами: "При бомбометании главная помеха — ветер. Говорят, не будь ветра, и штурману делать было бы нечего".
Сам он учился на каждом полете. Какая бы ни сложилась воздушная обстановка после сброса, всегда находил возможность записать все данные, результат. На земле вносил в таблицу, которую вел аккуратнейшим образом: угол прицеливания, сноса, путевая скорость, скорость и направление ветра… Думал, высчитывал поправки, запоминал. Потому и бомбы ему подчинялись лучше, чем многим другим штурманам.
До дому оставалось не более получаса. Группа шла, строго соблюдая строй.
— Что примолк, штурман?
— Черт его знает, морозит что-то, — не сразу откликается Николай.
Вспоминаю, что в сорок втором он болел тропической лихорадкой.
— Ничего, скоро будем в столовой! Сто пятьдесят с перцем, и снимет все как рукой!
— Да? Ну тогда уж для верности двести.
На стоянке нас встретили Буркин и Шевченко.
— Только что получили данные от самолета-разведчика, — сообщил, собрав экипажи, командир полка. — Ваш транспорт затонул! От лица службы объявляю всем благодарность!