Гневное небо Тавриды
Шрифт:
Молодые стрелки уважают Засулу. Засула — севастополец, летал с Херсонесского маяка. Участник обороны Керчи, Новороссийска. Ходил на удары по скоплениям войск, по аэродромам, железнодорожным узлам. Силен тогда немец был в воздухе, не то, что сейчас. Впрочем, значение это имеет только в большом масштабе. А на один самолет их и теперь хватает. Тут как кому повезет. Бывает, навалятся, еще и злее…
Засуле есть что вспомнить, когда понадобится пример.
В один из февральских дней сорок второго эскадрилье поставили задачу уничтожить колонну противника на Керченском полуострове.
И вот машина на старте.
Экипаж лейтенанта Жесткова, в котором воюет Засула, уходит в воздух одним из первых. Сверху видно, как, вздымая за хвостами снежную пыль, одна за другой выруливают и взлетают остальные машины.
Все девять бомбардировщиков в сборе. Спустя двадцать минут к ним пристраивается шестерка истребителей прикрытия. С ними лететь веселее. Под крылом проплывают поля Кубани, Керченский пролив. Видно, как по дорогам движутся к передовой танки, артиллерия, обозы. Потом они пропадают — близко передовая. Стрелки на всех машинах вращают башнями, просматривают воздух. И вот со стороны Азовского моря появляются два «мессера». Летят на предельно малой высоте. Приближаются. Несколько красных ракет оповещают "Строй, внимание!"
"Ишачки" зигзагами барражируют вокруг бомбардировщиков. Гитлеровцы не атакуют. Идут неотступно за группой.
Нашим ястребкам это надоедает, четверо из них круто разворачиваются. Враг благоразумно удирает…
Линия фронта с беспорядочным огнем зениток остается позади. Скоро цель. Где-то по дороге Судак — Феодосия движется к фронту колонна вражеских танков.
— Цель слева! — докладывает штурман. — Видишь, командир?
— Вижу, штурман. Андрей, передай ведущему.
Комэск проходит мимо, будто не заметив: колонна ползет в лощине, между лесистых гор. Лучше подождать, когда она вытянется на равнину.
Над Крымскими горами группа разворачивается и тоже перестраивается в колонну. На высоте шестьсот метров выходит на цель — гитлеровцы уже в долине. Между самолетами вспыхивают светлячки, протягиваются дымные шнуры — бьют скорострельные пушки, «эрликоны».
Отделяются бомбы от головного самолета — их сбросил штурман эскадрильи Иван Васильевич Егельский. Следом, эстафетой, — от всех остальных. Дорога обсаживается желто-серыми кустами, вверх взлетают обломки, какие-то тряпки, в кюветы откатываются, как с ложками котелки, башни танков с орудиями. Воздушные стрелки поливают из пулеметов разбегающихся от дороги немцев…
Группа поднимается над горами, чтобы вновь перестроиться в «походную» девятку. Позади — туча пыли, пронизанная черными столбами дымов.
И тут появляются «мессеры».
— Четыре… восемь… Четырнадцать, командир! — докладывает Засула.
Первая четверка с ходу наваливается на их машину.
— Андрей, работай! — кричит Жестков, маневром выходя из-под удара. — Черт, не успели построиться…
Андрей работает. Работает воздушный стрелок Иван Атарщиков. Коротко стучит ШКАС штурмана Локтюхина. Жестков искусно маневрирует, так что «мессеры» чуть ли не сами напрашиваются
Но это только начало. Ясно, что бой предстоит жесточайший: запоздавшие «мессеры» колонну им не простят. Снова атака. «Ишачки» отчаянно бросаются наперерез. Разноцветные трассы располосовывают небо. «Мессершмитты» прорываются, бьют в упор. Один из стервятников зашел в хвост самолету Виктора Беликова. Что там Зыгуля и Северин? Не видят? Ну да, фашист в необстреливаемом пространстве. Надо спасать! Очередь Засулы упирается в обнаглевшего гитлеровца. Ага!..
Стервятники наседали. Еще один «мессер» напал на Беликова, поджег. Засула срезал его. Добивать Беликова ринулся третий фашист. Зыгуля и Северин достали его из горящего самолета, фашист задымил. Беликов резким скольжением сорвал пламя с крыла. К нему подошли два И-16, прикрыли. Комэск Беляев уменьшил скорость, поджидая отставшего товарища…
Отражая удары «мессеров», эскадрилья на малой высоте пересекла Керченский пролив. Гитлеровцы отстали.
Бомбардировщики в этом бою потерь не понесли, если не считать множества дыр в крыльях и фюзеляжах. Ястребки потеряли троих из шести. Гитлеровцы недосчитались четырех «мессеров».
Выйдя из самолета, лейтенант Жестков крепко обнял Засулу.
— Спасибо, друг!
Через несколько дней в торжественной обстановке Андрею была вручена медаль "За отвагу".
Вскоре экипаж Жесткова улетел в Севастополь, в группу майора Чумичева.
Город-крепость держал оборону. Насмерть стояли пехотинцы и моряки. Их поддерживала корабельная и береговая артиллерия, армейская авиация с дальних аэродромов. Передовая группа флотской авиации расположилась рядом — на небольшом аэродроме у Херсонесского маяка. Тяжелые Ил-4 вылетали на бомбежку артиллерийских позиций, скоплений войск, кораблей на подходах к порту. Аэродром обстреливался вражеской артиллерией, гитлеровские истребители караулили каждый взлет. Летали, как правило, ночью.
Экипажу Жесткова приходилось действовать в светлое время суток: на него возложили дальнюю воздушную разведку.
В один из весенних дней сорок второго года получили задачу: осмотреть морские коммуникации вдоль побережья Румынии и Болгарии. Андрей Засула и Иван Атарщиков заботливо подготовились к многочасовому полету: тщательно проверили бортовую рацию, оружие, запаслись авиационными гранатами АГ-2…
В предрассветной полутьме свирепствовал ветер. Гремел тугими брезентовыми чехлами, завывал в антеннах радиостанции. Рваные клочья облаков проносились над аэродромом. Неподалеку грохотало море, ледяная морось обжигала лица…
Забрезжил рассвет, взлетели. Низкая облачность прижала машину к воде. Впрочем, это было и на руку: может быть, не заметили взлет гитлеровцы с постов на высотах? Черта с два…
— Справа сзади «Гамбург», — доложил командиру Андрей.
— Что будем делать, штурман? — посоветовался Жестков с Локтюхиным.
— Уйдем в облака, развернемся в сторону Одессы. Пройдем минут пять на виду у немца, а затем снова в облака и на свой курс.
— Попробуем. Андрей, как там фриц?
Громадина «Гамбург-138» не отставал ни на шаг.