Гнёзда Химер
Шрифт:
Бородатые соратники великана Пучегора тем временем привели хмурого встрепанного Бэгли. Обмен пленными проходил чинно и церемонно, почти как в кинофильмах про шпионов, где враждующие державы решают обменяться своими Джеймсами Бондами — во имя хэппи-хеппи-эндаи мира во всем мире заодно. Обоим пленникам развязали ноги, но руки на всякий случай оставили связанными, и они зашагали навстречу друг другу. Смерили друг друга презрительными взглядами, Давыд Разъебанович не упустил возможности лишний раз порадовать мой слух раскатистым: «Куляй на хур, пудурас», Бэгли благоразумно промолчал, только еще больше насупился, и узники совести заторопились навстречу свободе.
— Ну хоть
— Не вопрос, — согласился Хэхэльф, доставая из-за пояса коротенький острый кинжал.
Тем временем страмослябские пираты наглядно демонстрировали нам, как нужно вести себя в таких душещипательных ситуациях. Пучегор заключил в объятия спасенного земляка и захохотал так, что земля задрожала под нашими ногами, а паруса всех кораблей, стоявших в порту, вздрогнули, как от порыва свежего ветра.
— Люди вон радуются, что все хорошо закончилось, — с упреком сказал я мрачному Бэгли. — Бери с них пример, дружище!
— Пошли, угощу тебя стаканчиком вина, родич, — предложил ему Хэхэльф. — Сам понимаю, что «спасибо» от тебя не дождешься, ну да ладно, обойдусь!
Мы устроились за дальним столиком маленькой уютной забегаловки на окраине Сбо. Идти сегодня в один из богатых портовых трактиров было чистой воды безумием: в центральной части города веселился Пучегор со своими соратниками. Я подозревал, что эти бравые ребята даже в самом миролюбивом настроении способны разнести все в клочья, но Хэхэльф утешил меня, сообщив, что хозяева портовых трактиров уже давно приноровились к форс-мажорным обстоятельствам, которые нет-нет, да случаются в Сбо. Они берут со страмослябов такие деньжищи, что отремонтировать мебель и вставить выбитые стекла будет плевым делом…
— Где мой сундук с кумафэгой? — сурово спросил Бэгли.
Хэхэльф смотрел на него, как королева-мать на пьяного конюха. Словно бы не только не понимал значения его слов, но и сам факт существования такой формы органической жизни вызывал у него неподдельный, но и брезгливый интерес.
— Я жду ответа! — прорычал Бэгли. — Только не вздумай врать, что ты его в глаза не видел. Если бы ты не брал сундук, этот страмослябский придурок, на которого вы меня обменяли, не оказался бы на твоем корабле. Я сам видел, как он полез туда спать. У меня сердце кровью обливалось при мысли, что он может спьяну обделаться прямехонько на мои мешочки! Поэтому я знаю, что сундук у тебя.
Хэхэльф растерялся. Он явно не подозревал, что его кузен столь наблюдателен, да еще и обладает врожденной склонностью к дедуктивному мышлению. Я понял, что надо выручать друга, который не заготовил заранее мало-мальски убедительную ложь, а теперь не знал, что придумать.
— Сундук-то у него, — добродушно сказал я сердитому Бэгли. — А толку-то! Нет больше никакой кумафэги.
Хэхэльф посмотрел на меня, как на тяжело больного идиота, а Бэгли возбудился до крайности:
— Как это нет? — возопил он.
— Я ее съел, — объявил я.
— Всю? — опешил Бэгли.
— Всю, — невозмутимо подтвердил я. — Сколько там было-то — всего ничего…
— Как это? — Бэгли уже не сердился, он был выбит из колеи, его разум наотрез отказывался обрабатывать полученную информацию.
Зато Хэхэльф сразу оживился и принялся вдохновенно разрабатывать мою версию.
— Ронхул — демон, — сообщил он своему кузену таким тоном, словно это все объясняло. — Он мне сам признался, в первый же день.
— Демон? — жалобно переспросил тот и на всякий случай отодвинулся от меня подальше.
— А ты вспомни, как он лежал на рее, когда нас притащили на это треклятое
— Ну и что, что демон? — слабо запротестовал Бэгли. — При чем тут моя кумафэга?
Хэхэльф вопросительно посмотрел на меня — дескать, что скажешь? Но я уже был готов к ответу.
— Мне трудно подолгу сохранять человеческий облик, — объяснил я. — А когда я принимаю свой обычный вид, я начинаю вести себя, как и полагается демону: сжигаю своим зловонным дыханием все, что под руку подвернется, пожираю живых людей, разрушаю их жилища и поднимаю бурю одним своим криком. Сейчас, когда я сижу с вами за столом в человеческом теле и все это рассказываю, самому страшно делается! Но когда я перестаю быть человеком, мне это начинает нравиться… И все бы ничего, но мое время в этой шкуре, — я похлопал себя по груди, — подходило к концу. Я рассказал об этом Хэхэльфу, а он в ответ расписал мне, какое замечательное место этот ваш остров Халндойн, и попросил меня не устраивать тут всю эту комедию с пожиранием заживо. Надо отдать ему должное, он меня убедил! Но я ничего не мог поделать: еще несколько дней, и я бы принял свой нормальный вид, а тогда уговоры Хэхэльфа стали бы мне до фени, сам понимаешь! Был только один выход: съесть твою кумафэгу и немного поколдовать. Теперь я останусь обычным человеком аж до конца года, так что все в порядке.
— И тебе понадобилось сожрать все, что было в сундуке? — простонал Бэгли.
— Этого едва хватило, — с достоинством промолвил я. — Если бы не Хэхэльф с его знанием бунабских заклинаний, вообще ничего не вышло бы!
— Хэхэльф, ты дурак, — несчастным голосом сказал Бэгли. — Дешевле было бы его убить, тебе не кажется?
— Спасибо на добром слове! — огрызнулся я.
— Убить того, кто освободил меня из страмослябского плена?! — возмутился Хэхэльф. — Ну, знаешь… Я иначе воспитан!
— Ты меня разорил! — упавшим голосом сказал Бэгли. — Вы меня разорили. Ты и твой проклятый демон. Я разорен! — Кажется, у него просто не осталось сил сердиться, теперь парень мог только скорбеть о своем внезапно утраченном богатстве.
— Ну уж так и разорен! — ухмыльнулся Хэхэльф. — Только не говори мне, что покупал кумафэгу по настоящей цене у гархнаргских купцов, все равно не поверю: у тебя таких денег в жизни не было. Даже если бы все богачи Койдо собрали все свои деньги, вы вряд ли набрали бы нужную сумму. Признайся, Бэгли: ты же просто выменял это сокровище у какого-нибудь пьяного пирата. Да хоть у того же Плюхая в прошлый его приезд на Халндойн! Что ты дал ему взамен? Бочку вина? Две? Даже если три, не думаю, что ты действительно разорился!
Бэгли молчал, угрюмо уставившись на свою кружку. У него был вид человека, твердо решившего повеситься при первой же возможности.
— В общем так, родич. Если хочешь, можешь забыть, что сегодня я избавил тебя от пожизненного рабства в Страмодубах, — подытожил Хэхэльф. — Вообще-то за такие вещи полагается говорить «спасибо», но я понимаю, что говорить «спасибо» тебе сейчас не хочется. И не надо, обойдусь! К этому доброму делу я готов присовокупить десять бочек самого лучшего сибельтуунгского вина. Пришлю их тебе с попутным кораблем еще до конца года. Больше ты от меня ничего не получишь. А если сунешься с жалобой на Совет Старейшин, сам знаешь, чем это закончится. Они поклонятся мне в ноги за спасение острова от демона, а тебя обяжут сделать мне дорогой подарок — за избавление от плена. А потом, чего доброго, изберут меня одним из членов Совета. Хоть и молод я еще, а все-таки мне весь Халндойн жизнью обязан!